Бывшие люди
Шрифт:
– Ну, разбуди дьякона... А я пойду посмотрю.
Ротмистр вошёл в ночлежку и стал в ногах учителя. Мёртвый лежал, вытянувшись во всю длину; левая рука была у него на груди, правая откинута так, точно он размахнулся, чтоб ударить кого-то. Ротмистр подумал, что, если б учитель встал теперь, он был бы такой же высокий, как Полтора Тараса. Потом он сел на нары в ногах приятеля и, вспомнив, что они прожили вместе около трёх лет, вздохнул. Вошёл Тяп`а, держа голову, как козёл, собравшийся бодаться. Он сел по другую
~ Да... вот и умер... И я умру скоро...
– Тебе пора, - хмуро сказал ротмистр.
– Пора уж!
– согласился Тяп`а.
– И тебе тоже надо бы умереть... Всё лучше, чем так-то...
– А может, хуже? Ты почём знаешь?
– Хуже не будет. Помрёшь - с богом будешь иметь дело... А тут с людьми... А люди - что они значат?
– Ну ладно, не хрипи, - сердито оборвал его Кувалда.
В сумраке, наполнявшем ночлежку, стало внушительно тихо.
Долго они сидели у ног мёртвого сотоварища и изредка поглядывали на него, оба погружённые в думы. Потом Тяп`а спросил:
– Хоронить его ты будешь?
– Я? Нет! Полиция пускай хоронит.
– Ну! Чай, ты схорони... ведь за прошение-то с Вавилова взял его деньги... Я дам, коли не хватит...
– Деньги его у меня... а хоронить не стану.
– Нехорошо это. Мёртвого грабишь. Я вот скажу всем, что ты его деньги заесть хочешь...
– пригрозил Тяп`а.
– Глуп ты, старый чёрт, - презрительно сказал Кувалда.
– Не глуп я... а только нехорошо, мол, не по-дружески.
– Ну и ладно. Отвяжись!
– Ишь! А сколько денег-то?
– Четвертная...
– рассеянно сказал Кувалда.
– Вона!.. Дал бы мне хоть пятёрочку...
– Экой ты мерзавец, старик...
– равнодушно посмотрев в лицо Тяп`ы, сказал ротмистр.
– Право, дай...
– Пошёл к чёрту!.. Я ему на эти деньги памятник устрою.
– На что ему?
– Куплю жёрнов и якорь. Жёрнов положу на могилу, а якорь цепью прикую к нему... Это будет очень тяжело...
– Зачем? Чудишь ты...
– Ну... не твоё дело.
– Я, смотри, скажу...
– снова пригрозил Тяп`а. Аристид Фомич тупо посмотрел на него и промолчал.
– Слышь... едут!
– сказал Тяп`а, встал и ушёл из ночлежки.
Скоро в дверях её явился частный пристав, следователь и доктор. Все трое поочерёдно подходили к учителю и, взглянув на него, выходили вон, награждая Кувалду косыми и подозрительными взглядами. Он сидел, не обращая на них внимания, пока пристав не спросил его, кивая головой на учителя:
– Отчего он умер?
– Спросите у него... Я думаю, от непривычки...
– Что такое?
– спросил следователь.
– Я говорю - умер он, по моему мнению, от непривычки к той болезни, которой захворал...
–
– Вытащить бы его сюда, не видно там ничего, - предложил доктор скучным тоном.
– Может быть, есть знаки...
– Нуте-ка, позовите кого-нибудь вынести его, - приказал пристав Кувалде.
– Зовите сами... Он мне не мешает и тут...
– равнодушно отозвался ротмистр.
– Ну!
– крикнул полицейский, делая свирепое лицо.
– Тпру!
– отпарировал Кувалда, не трогаясь с места, спокойно злой и оскаливший зубы.
– Я, чёрт возьми!..
– крикнул пристав, взбешённый до того, что лицо у него налилось кровью.
– Я вам этого не спущу! Я...
– Добренького здоровьица, господа честные!
– сладким голосом сказал купец Петунников, являясь в дверях.
Окинув острым взглядом всех сразу, он вздрогнул, отступил шаг назад и, сняв картуз, истово перекрестился. Затем по лицу его расплылась улыбка злорадного торжества, и, в упор глядя на ротмистра, он почтительно спросил:
– Что это здесь? Никак человека убили?
– Да вот что-то в этом роде, - ответил ему следователь.
Петунников глубоко вздохнул, опять перекрестился и тоном огорчения заговорил:
– А, господи боже мой! Как я этого боялся! Всегда, бывало, зайдёшь сюда, посмотришь... ай, ай, ай! Потом придёшь домой, и всё такое начинает мерещиться - боже упаси всякого!.. Сколько раз я господину этому, вот... главнокомандующему золотой ротой, хотел отказать от квартиры, но боюсь всё... знаете... народ такой... лучше уступить, думаю, а то как бы не того...
Он плавно повёл рукой в воздухе, потом провёл ею по лицу, собрал в горсть бороду и снова вздохнул.
– Опасные люди. И господин этот вроде начальника у них... совершенно атаман разбойников.
– А вот мы его пощупаем, - многообещающим тоном сказал пристав, глядя на ротмистра мстительными глазами.
– Он мне тоже хорошо известен!..
– Да, мы с тобой, брат, старые знакомые...
– подтвердил Кувалда фамильярным тоном.
– Сколько я тебе и присным твоим взяток за молчание переплатил!
– Господа!
– воскликнул пристав, - вы слышали? Прошу запомнить! Я этого не спущу... А-а! Так вот что? Ну, ты у меня помни это! Я тебя... сокр-ращу, мой друг...
– Не хвались на рать идучи...
– спокойно говорил Аристид Фомич.
Доктор, молодой человек в очках, смотрел на него с любопытством, следователь со зловещим вниманием, Петунников с торжеством, а пристав кричал и метался, наскакивая на него.
В дверях ночлежки явилась мрачная фигура Мартьянова. Он подошёл тихо и стал сзади Петунникова, так что его подбородок приходился над теменем купца. Сбоку из-за него выглядывал дьякон, широко раскрывая свои маленькие, опухшие и красные глазки.