Бывшие. Хочу только тебя
Шрифт:
К концу вечера я уже изрядно пьяна. Гости начинают понемногу расходиться, и я выхожу на балкон, остудить пожар, пожирающий меня изнутри.
На мне лёгкое платье на тонких бретельках, и холодный, мартовский ветер ласкает плечи, щекочет мои руки, развивает распущенные волосы… Мне становиться чуть лучше.
Демид выходит за мной, в руках он держит своё пальто, пытается накинуть его мне на плечи и обнять.
Но я много выпила и настолько долго сдерживалась, что практически теряю контроль над собой, отталкиваю
— Не прикасайся ко мне! Иди лучше ухаживай за своей английской подружкой!
— А я хочу ухаживать за тобой! — уверенно произносит Демид и с нежностью, добавляет: — Малыш, очень холодно. А ты практически раздета. Я не хочу, чтобы ты простыла.
— А то что? Некого будет трахать?! Не думаю, что у тебя будут с этим проблемы, Савицкий! — в бешенстве отвечаю я.
Он начинает заводиться и, повысив тон, рычит:
— Ты наденешь это чёртово пальто… И будешь послушной, до конца вечера. А когда протрезвеешь, я тебе всё объясню! — и снова пытается меня одеть.
— Ты не в том положении, Демид, чтобы указывать мне, что делать, — со злостью говорю и начинаю вырываться, отталкивать мужчину от себя.
Затем в приступе ярости поднимаю руку и ладонью бью его по щеке.
Демид на секунду замирает, отпускает меня, с силой швыряет пальто в угол и медленно отходит. Опираясь на большую периллу балкона двумя руками и опустив голову, он громко втягивает морозный воздух.
Затем разворачивается, прислоняется к ограждению задом, закуривает сигарету, глубоко затягивается и, задрав голову, выдыхает дым.
Я понимаю, что перегнула палку и начинаю остывать.
— Демид, я…
В этот момент на балкон выходит Беверли, под руку с респектабельным, пожилым мужчиной, и, довольно сверкнув глазами, произносит:
— Демид, дорогой, нам с папой нужно ехать. Кстати, твой подарок, — преподносит мужчине небольшую коробочку, перевязанную лентой, и целует в щеку.
Демид бормочет слова благодарности, а я, извиняясь, начинаю пятиться к выходу и, прикрыв рот рукой, выбегаю в туалет. Там меня несколько раз обильно выворачивает.
Насколько это возможно, привожу себя в порядок и выхожу из уборной. У выхода снова стоит Демид. Видимо, поджидать меня у туалета входит у него в привычку. Он уже одет, а в руках держит моё пальто.
Мужчина приглашающе распахивает его и тихо просит:
— Малыш, давай я отвезу тебя домой?!
Мне плохо. Я устала. Сил выяснять отношения совсем не осталось. Что плохого в том, чтобы дождаться его объяснений и обсудить всё на трезвую голову?!
Молча просовываю руки в рукава, одеваюсь, и мы выходим на улицу. Садимся в такси и едем ко мне домой.
По-прежнему ужасно себя чувствую. Демид осторожно кладёт мою голову к себе на плечо, я молча придвигаясь к нему ближе, вдыхаю его такой родной
Перед глазами всё плывёт. Меня бросает в холодный пот и со словами:
— Ты слишком хорош собой, Савицкий… Так нельзя, — я отключаюсь.
41. Кто она такая?
Ида
Утром следующего дня, я просыпаюсь в своей постели, свернувшись калачиком. Сзади ко мне прижимается спящий Демид. Я аккуратно убираю его руку со своей талии и сажусь. Перед глазами всё кружится и сильно тошнит.
На мне футболка и трусики. Видимо, мужчина переодел меня, прежде, чем уложить в кровать.
С трудом я принимаю душ, чищу зубы и, завернувшись в большой, белый, махровый халат, снова ныряю в постель.
О том, что произошло вчера, я даже думать не хочу. Дождусь объяснений Демида и буду решать, что делать дальше.
Демид открывает глаза, протягивает руку, убирает за ухо влажную прядь моих волос, гладит по щеке.
— Как ты, малышка? — сонно шепчет он.
Я заползаю в его объятия, зарываюсь в него лицом и тихо простанываю:
— Мне очень плохо.
Мужчина целует, поглаживает мои мокрые волосы и нежно шепчет:
— Я знаю, маленькая, знаю, — и весело добавляет — Но!.. Тебе безумно повезло, ты находишься в руках настоящего профессионала, и мы быстро поставим тебя на ноги. Душ — это хорошо, следующий этап — завтрак.
— Но я не хочу есть. Меня тошнит, — похныкиваю я.
Демид мягко освобождается из моих объятий, встаёт с кровати. Направляясь к холодильнику, он уверенно произносит:
— Доверься мне, милая! — и начинает готовить фруктовый салат.
* * *
После лёгкого завтрака, чая с лимоном и таблетки аспирина мне, действительно, становиться лучше.
Мы с Демидом, лежим на кровати, в обнимку, и я, краснея, бормочу:
— Я плохо помню вчерашний вечер… Но извиняться не собираюсь. Ты сам во всём виноват! — тихо добавляю я.
Демид заливается бархатным смехом. Ласково поглаживая моё оголённое плечо, говорит:
— Я всегда у тебя во всём виноват… Что бы ни случилось. Тебя не интересуют никакие оправдания, факты и доводы. Виноват Савицкий! И знаешь что?! Я согласен! Если это сделает тебя счастливой, пусть будет так.
Я ложусь к нему лицом, подбородком на его грудь и тихо говорю:
— Мне жаль, что я ударила тебя вчера.
Он начинает гладить меня по волосам, лукаво улыбается и с нежностью произносит:
— Я люблю тебя, малышка. И теперь, точно знаю, что и ты меня любишь. Знаешь поговорку «Бьёт — значит, любит»?
— Да ты просто выбесил меня! — перебиваю я.
Демид ласково целует мой лоб и нежно шепчет:
— Вот и я о том же… Если бы ты меня не любила, разве стала бы так эмоционировать?