Бывшие. Ты выйдешь за меня
Шрифт:
Роман лишь морщится, услышав навязчивый голос женщины, которая все пытается лебезить.
– Андрей, – коротко обращается в сторону, и я вдруг понимаю, что огромный амбал будто отделяется от входной двери, где он стоял как изваяние, и приближается к хозяйке отеля.
Я уже ожидаю самого страшного, но вместо этого слышу, как мужчина начинает вещать о моральной и прочей компенсации.
Когда слышу озвученную им сумму, чуть не падаю, потому что это практически оборот нашей фирмы за несколько месяцев…
Смотрю на Марину Анатольевну,
Я не знаю причины такой нелюбви, но сейчас мне кажется, что Кристина обвиняет меня во всех смертных грехах как минимум.
Отмечаю, как она переводит взгляд на Романа, и чуть не давлюсь истерическим хохотом.
Кажется, в полку фанаток Ворошилова прибыло. Будь мы с Кристиной чуть поближе, я бы рассказала ей, что от таких мужчин нужно держаться как можно дальше, так как после них остается лишь выжженная пустыня…
Меня от полного выгорания спасла лишь Мия…
Если бы не она… я даже не знаю, что бы со мной случилось…
– Ма… ну ма… – вновь тянет меня за прядку Мия, привлекая к себе внимание.
Смотрю на свою непоседу с улыбкой. Как хорошо, что она еще совсем крошка и многого не понимает.
– Я не хотела… – вновь виновато выговаривает малышка, и я понимаю, что Мия извиняется не только за разбитую вазу, но и за испачканный костюм Успенской.
– Я знаю, малыш, – отвечаю, улыбнувшись, и целую свою Мию в такую нежную щечку, – ты ни в чем не виновата, все поправимо…
Даю понять своей девочке, что она в безопасности, и Мия вновь улыбается.
– Холошо! Тогда ты обещала плогулку! Я хотю в парк! – заявляет моя егоза, а я… я начинаю отнекиваться, учитывая ситуацию, но внезапно слышу совершенно ровный и уверенный голос Романа:
– Не стоит отказывать ребенку в такой малости.
В шоке смотрю на Ворошилова, который не отводит взгляд от моей веселой малышки. Кажется, моя Мия вовсю тянется к отцу, а я… я хочу ее спрятать от всего мира, убежать, закрыться где-нибудь, хоть на краю света, чтобы истина не всплыла.
Потому что я не знаю, насколько ужасающими могут быть последствия. Роман Ворошилов – серьезный человек, как я поняла, будущий мэр, или что там вещала Успенская.
С таким человеком шутки плохи, а мир, в котором он вертится… я лишь легонько к нему прикоснулась однажды – и меня нехило так обожгло…
Спасла меня только моя малышка, и вот я замираю под проницательным взглядом своего единственного мужчины, который вырвал мое сердце и сжал в руке, с холодом в глазах наблюдая за агонией.
Не хочу думать об этом. Я была лишь эпизодом в его жизни, а Роман стал для меня всем. Воспоминанием, кошмаром, разочарованием…
– И еще один момент, – переводит взгляд на хозяйку салона, которая во все глаза смотрит на Ворошилова, словно божество увидела, не иначе.
– Да, Роман Викторович…
И
– Алису вы не уволите. Выговоров не будет.
По мере того как Рома говорит, я все сильнее прижимаю к себе Мию, будто этот жестокий мужчина сейчас даст команду «фас» своим телохранителям, и они начнут вырывать дочку из моих рук.
– Да-да… конечно… Алиса у меня лучшая сотрудница. Все проекты ведет! Выводит нас на новый уровень!
С ужасом наблюдаю за перевоплощением своей строгой начальницы в какую-то школьницу, которую отчитывает директор школы, а она всячески пытается вывернуться.
Хотя. По правде, эту фирму подняла именно я. Работа стала для меня отдушиной. Работа и моя Мия. Я выкладывалась так, чтобы все было идеально, плюс мои наброски стали для меня спасением.
Когда обдумываю очередной проект, когда рисую, я не думаю. Все мысли сфокусированы лишь на работе, а значит, нет места воспоминаниям и боли.
Возможно, любая другая смогла бы легко оправиться и считать, что роман с Ворошиловым, пусть и в прошлом, для нее везение, но я… я не смогла… потому что полюбила…
Все мои мысли, вся энергия ушли в работу и в мою отдушину – мою малышку.
Нужно было выживать, карабкаться, устраивать жизнь, благоустраивать ее, чтобы Мия ни в чем не нуждалась…
– Господин Ворошилов, конечно…
Опять врезается в мое сознание голос начальницы, но Роман на нее вообще, кажется, внимания не обращает, продолжает мысль:
– А при определенном раскладе вы продадите Алисе свой салон.
Мне чудится, в эту секунду Марина Анатольевна чуть не падает, а я в каком-то ужасе смотрю на мужчину, который вот так с ноги начал управлять моей жизнью.
– Не нужно мне ничего продавать! Я не привыкла отбирать чужое! – взвиваюсь и вклиниваюсь в разговор, Мия дергается, а я понимаю, что повысила голос.
Целую дочку в макушку и уже тише продолжаю:
– А знаете, с меня хватит! Я сама ухожу! Все! Прощайте!
Обхожу Ворошилова по дуге под его ледяной прищур. К черту. У меня срыв! Я хочу убежать отсюда! И я делаю это. Правда, не бегу. И то хорошо. Прихватываю свою сумочку и иду прямо к двери с Мией на руках, чувствую, как моя малышка свешивается и смотрит мне за спину.
Отчего-то я просто кожей чувствую, что она смотрит на Романа, как он на нас…
Дохожу до двери и натыкаюсь на еще одного амбала, который стоит снаружи и перекрывает мне путь.
Сжимаю губы.
– Пропустите меня! – выговариваю зло, киплю внутри от всего, что происходит.
Ненавижу богачей, которые считают, что могут распоряжаться чужой жизнью. Решать, кого миловать, кого судить!
Хочу свободы. Хочу дышать. И хочу увести Мию отсюда как можно дальше.
– Пропустите! – цежу зло и замечаю, как охранник с абсолютно холодным лицом переводит взгляд мне за спину.