Бывшие. Ты выйдешь за меня
Шрифт:
– Не тлогай мою маму!
Малышка вылетает наперерез Успенской, и я ничего не успеваю сделать, дочка случайно спотыкается и неловко смахивает со стола кофе Успенской…
Мия замирает, а я в ужасе смотрю, как кофейное пятно грязной кляксой выступает на белоснежном комплекте Успенской…
Меня пробивает оторопью. Я смотрю на кляксу на дизайнерском дорогущем платье и понимаю, что… никакая химчистка тут не поможет.
Вернее, поможет, но… я не представляю Успенскую в очереди для сдачи ее дорогущего наряда в химчистку! Да и вряд ли
Хочу сказать, что компенсирую эту оплошность, но… оцениваю свои возможности здраво.
У меня просто не хватит денег, чтобы покрыть химчистку такой дорогой одежды.
А о покупке такой же модели не может быть и речи. Если я и раскошелюсь на такой наряд, то нечего будет платить по ипотеке ближайшие несколько месяцев!
Прикусываю губы, оцениваю степень ущерба и катастрофы, которая происходит прямо сейчас.
Как загипнотизированная, я рассматриваю, как по миллиметру расползается пятно, захватывая все больше и больше ткани и окрашивая ее в какой-то странный коричневатый оттенок.
– Ой… – выговаривает моя малышка, явно понимая, что только что произошло.
Мия также замирает и смотрит на пятно. Я понимаю, что моя девочка хотела меня защитить, поэтому выбежала наперерез этой фурии, но малышка явно не хотела сносить стаканчик.
Словно в замедленной сьемке наблюдаю за тем, как Успенская опускает взгляд на пятно, вижу, как у нее лицо перекашивает, хотя… куда уж более, но… В следующую секунду Тамара указывает пальцем на моего ребенка и шипит не хуже, чем змея:
– Ты… ты, маленькая дрянь… ты это специально сделала!
И уже в следующую секунду происходит вообще невероятное, я, вижу, как… как дочка олигарха замахивается на моего ребенка!
Замахивается на мою Мию!
У меня кровь в жилах буквально бурлить начинает, вскипает, и я просто с какой-то невероятной скоростью вылетаю вперед и цепляю избалованную клиентку за руку, сжимаю с такой силой, что у Тамары на глазах слезы выступают и эта гадюка хочет от меня отползти, но… я уже вцепилась в нее насмерть и не отпускаю.
– Еще хоть раз ты посмеешь поднять на моего ребенка руку или голос, я тебя уничтожу!
Выговариваю зло. С расстановкой. Смотрю в глаза этой стерве и просто удерживаю себя от того, чтобы оттаскать ее за волосы, но… я не хочу шокировать Мию больше, чем это уже произошло!
Если в отношении себя я еще могу на что-то не среагировать, но… когда трогают моего ребенка… я превращаюсь в самую настоящую тигрицу, готовую защищать свое дитя!
– Отпусти… руку!
Воет Успенская, но меня от нее не отодрать, пальцы буквально вцепились в локоть этой надменной отвратительной женщины, которую деньги и власть развратили и испортили настолько, что она способна кидаться на ни в чем не повинного ребенка!
– Мне больно!
Выдает истерически, а я чувствую, как ручки моей малышки оплетают меня, как поддерживают, как цепляются.
Мия прячется мне за ногу, и я понимаю,
Я слышу громогласный глубокий голос, который буквально прошивает меня насквозь, заставляя замереть на месте, окаменеть всю, когда слышу жесткое:
– Что здесь, черт возьми, происходит?!
Глава 5
Мне вдруг кажется, что земля под ногами прямо сейчас, в эту самую секунду, содрогается. Сердце пропускает удар. Болью начинает пульсировать, я словно оказываюсь в самом страшном своем кошмаре, который мучит меня почти каждую ночь…
Не раз просыпалась в слезах, потому что голос из моего сна нашептывал мне в порыве страсти откровенности, от которых я будто горела…
– Тамара?!
И вновь боль иглами впивается в меня, потому что я не забыла этот голос, насыщенный интонациями власти и силы. Я не забыла мужчину. Опасного. Расчетливого. Ставшего для меня маленьким сумасшествием…
Этот мужчина взял у меня все… стал моим первым… выпил меня досуха и разломал мое сердце…
Только голос… а у меня перед глазами вереницей кадры, от которых кровь в жилах вскипает… с ним было все: и вершины, которые словно пронизывают небосклон острыми пиками, и болезненное, отрезвляющее падение в самую пропасть…
Очень медленно я поворачиваю голову, уже интуитивно понимая, что больше не хожу по краю, лед треснул, а я… я падаю в холодные воды, когда взгляд сталкивается с ледяными глазами моего первого и единственного мужчины. Мужчины, который вычеркнул меня по щелчку, вернее… возможно, это я, наивная, думала, что смогу вписаться в его жизнь…
Ошибалась. Судьба расставила все по своим местам.
И сейчас, когда смотрю в суровое лицо Ворошилова… понимаю, что он не изменился… все такой же мощный. И взгляд пронизывающий, энергетика сшибающая…
Замираю. Словно врастаю ногами в пол. За мгновение считываю буквально все в мужчине, в которого однажды безумно влюбилась.
Все такой же притягательный, сшибающий своей энергетикой. Пугающий и заставляющий бояться на каком-то инстинктивном уровне.
В следующую секунду Роман останавливает ледяной взгляд на мне. Одно мгновение – и Ворошилов неожиданно чуть прищуривает веки.
Очень медленно скользит по моему лицу, останавливается на губах, будто прощупывает, оценивает, затем его взгляд соскальзывает на чуть оголенное плечо, на руку и останавливается на пальцах, которыми я буквально впилась в локоть Успенской.
Словно от удара незримого хлыста мои пальцы слабнут и соскальзывают, освобождая Тамару от захвата.
И вновь безразличные, глубокие и опасные глаза Романа Ворошилова скользят дальше и теперь останавливаются на лице Тамары.
– Я спросил, что здесь происходит?! – повторяет четко, с расстановкой, с уверенностью человека, который привык управлять.