Бывшие. Уже не вернуть
Шрифт:
Я решительно шагаю к кухонному гарнитуру. С этого места получается созерцать лишь широкую мужскую спину.
Тянусь к чашечкам. Достаю сразу две.
— Могу предложить тебе кофе, — бросаю я невзначай, обвинительно поглаживая себя по урчащему животу. Какая же я голодная! Ужинать при госте — дурной тон, а приглашать Нила составить мне компанию я не намерена.
— Да, спасибо, Ариш! Не откажусь! — бодро отвечает Нил, а по тону его уже ясно, что господин Сафин полностью погружён в работу.
Когда
— Сможешь подсобить? Тут твои аккуратные пальчики впишутся куда лучше моих медвежьих лап, — задумчиво произносит гость, не отрывая сосредоточенного взгляда от террасы, что-то прижимая изнутри.
— Смогу, конечно.
Я заинтересованно присаживаюсь рядом, и Нил вкладывает в мою ладонь мелкий уголочек. Кисточкой набирает мизерную горошинку клея. И указывает на макет.
— Вот здесь будем фиксировать.
Нил старательно прикасается к детали краешком тонкой щетины, измазанной в прозрачном тягучем клее, бережно обхватывает мои пальцы, и мы вместе осторожно приклеиваем уголок, укрепляя террасу. Я уже не совсем понимаю, как так вышло, но моя спина почти касается мужской груди, мое дыхание стопорится. Сердце колотится, будто сумасшедшее, внутри разгорается огненный шар, увеличиваясь в размерах. Я вроде как нахожусь в объятиях Нила, но он не обнимает, а просто помогает мне с макетом, направляя. Как только проходит достаточное количество секунд, он отпускает меня, расслабленно отодвигаясь.
Я поднимаю на него робкий взгляд, никакой реакции не замечаю. Нил все также сосредоточен исключительно на деревянной модели, с восторгом порхая по ней глазами, на меня даже не смотрит. И я слегка успокаиваюсь.
Тут же Нил просит меня пинцетом зафиксировать первый шарик.
— Осторожно, здесь ювелирная работа, — напутствует он.
Спустя полминуты мы крепим шарик на поручни. Затем другой. Не сразу я подмечаю, что расстояние между ними четко выверено.
Так и сидим в напряжении, близко-близко друг к другу, рука в руке, а его согревающее дыхание щекочет мне затылок. И есть что-то запретно-интимное в нашей близости. Непозволительное, но такое острое, яркое и обволакивающее…
— Цветы тебе совсем не понравились? — глубокомысленно замечает Нил, а сам не отрывается от процесса: выжидает необходимое время, чтобы клей схватился.
— Почему же. Они красивые, — выдыхаю я, стараясь не оправдываться. И еще твердо держать руку, а то после неожиданного вопроса она стала слегка подрагивать.
— Но…? — не отстает Нил, настойчиво пробираясь к сути.
— Никаких но, они красивые… — убеждаю его я в надежде, что он благоразумно оставит эту тему.
— Но они от меня. Верно? Поэтому даже домой не захотела забрать?
— Нил, — возмущенно начинаю я и резко поворачиваю голову вправо,
— Тшшш… — участливо успокаивает он меня, — видишь, клей еще не высох? Не шевелись.
Он слегка подается вперед, почти проезжаясь щекой по моим губам, и я непроизвольно отворачиваюсь.
— Даже и не думал, что это будет так неприятно, но почему-то зацепило нехило, — от пробирающего шёпота мне в волосы кожа на шее и плечах покрывается мурашками. Тихий голос его такой расстроенный и тусклый...
— Не бери в голову. Оставила в школе. Они там прекрасно вписались в обстановку. Радуют всех окружающих.
— Всех? — с недоумением переспрашивает Нил, — я как-то всех не рассчитывал радовать.
— Я просто не люблю розы, вот и всё. Никакой предвзятости, — выдавливаю я из себя скупое признание. Пробую пошевелиться, но тут же получаю предупредительное:
— Еще не высох.
И тут же вновь располагаюсь в кольце сильных мужских рук. Макет же испортить жалко…
— Ариш, но ты же радовалась им раньше? Да и когда Демьян присылал тебе розы, ты была счастлива. Разве нет? — недоумевает Нил.
— Демьян ни разу не интересовался, а я не считала необходимым просвещать его в этом вопросе. А когда ты дарил букеты, мне было безразлично, какие они. Главное — от тебя. И что ты хотел сделать мне приятное. Да и неловко было сознаваться.
— Отлично, — роняет он с нотками самоиронии, продолжая с взявшимся из ниоткуда задором: — Знаешь, я чувствую себя немного идиотом. И какие же ты любишь цветы? — он заинтригованно ожидает мой ответ.
— Обожаю ландыши, — признаюсь я тихо. — Они очень хрупкие, нежные, и запах тонкий, сладкий.
— Это чудесные новости, — ехидно замечает Нил, — хорошо не подснежники.
— Ты опять смеешься надо мной… — заявляю я грозно.
— Нет. Просто ты любишь ландыши, которые цветут в мае. То есть еще месяца три я в пролете.
— Не ерничай. Судьба у тебя такая. Быть в пролете, — теперь уже я посмеиваюсь над ним.
— Какие-то есть еще варианты тебя побаловать? — строго уточняет Нил.
— Дай-ка поразмыслить… хммм… — я театрально хмурюсь и делаю вид, что действительно задумалась. — Стереть мой номер, забыть адрес, имя и все такое прочее точно не прокатит?
— Нет, — у Нила до невозможного заразительный смех.
— Тогда сойдут еще орхидеи, — веселюсь я, не в полной мере осознавая, что именно сейчас сделала.
Но Нил никак не реагирует на мое неожиданное, сближающее нас признание.
— Клей высох, — объявляю я немного резко. Непринужденная дружеская атмосфера начинает растворяться.
Поднимаюсь на ноги.
— Ты про кофе не забудь. Кажется, мы все приклеили, — мягко намекаю я Нилу, что ему пора.
— Да, макет готов. Можно фотку?