Бывшие. Вспомни о нас
Шрифт:
Сердце трижды пинает под ребра.
– Для неформальной обстановки вы слишком формальны, Глеб Александрович.
– Интересно. Не припомню, чтобы я представлялся вам.
Мое дыхание становится тяжелым. Нет. Это не та игра. Черт! Не могу!
– Это шутка какая-то? – не выдерживаю я.
Глеб лишь выгибает бровь, терпеливо ожидая продолжения шоу.
– Не играй со мной, Глеб, – мой голос понижается до шепота. – Я не заслужила этого.
Он поджимает подбородок, задумчиво хмыкая и стуча пальцами
– Значит, я не ошибся, – произносит он больше себе, чем мне. – Ты что-то знаешь обо мне.
Мои пальцы сжимают воздух, который стремительно ускользает из моих легких.
– Как это понимать? – шепчу я, ошеломленная его поведением.
Глеб наклоняет голову набок, все еще выглядя слишком спокойным, тогда как я едва могу дышать.
– Я хочу предложить тебе сделку, – произносит он ровным тоном, будто не понимает, в чем дело. – Ты расскажешь мне всю правду обо мне, а я дам тебе защиту.
Я нервно сглатываю.
– О какой правде ты говоришь? – Быстро облизываю губы. – По всей видимости, это ты от меня что-то скрываешь.
– Мне нечего скрывать только потому, что я помню лишь тридцать процентов из своей жизни. – Мое сердце дергается, будто в него только что выстрелили. – И тебя нет в этих процентах, но я знаю, ты единственная, кто может рассказать мне о моей семье…
Он говорит что-то еще, но я не могу разобрать слов из-за гула в собственной голове. Я делаю два прерывистых вздоха, а потом встаю из-за стола и собираюсь уйти, но тут же возвращаюсь на место.
– Хочешь сказать, ты не помнишь меня? – слова такие тихие, что я не надеюсь быть услышанной, но он слышит.
– Нет, – сухой ответ выскабливает мою душу, точно скальпель.
Из-за скорости и силы моего сердцебиения мне требуется длинная секунда, после которой с губ срывается:
– Как… Как это возможно?
Глеб качает головой.
– Это так не работают, Лена, – тихо предупреждает он. – Сначала согласись на мои условия.
– Ты… шантажируешь меня? – ошеломленно выдыхаю я.
– Просто хочу, чтобы ты была заинтересована в честности со мной.
От обиды и злости у меня перехватывает дыхание, и я чувствую, как высоко вздымается грудь. Горечь сковывает горло, и мне требуется время, прежде чем я нахожу в себе силы заговорить.
– После всего, через что я прошла, ты смеешь заявляться ко мне и ставить какие-то условия? – шиплю я, не контролируя, как дрожь охватывает тело. – Я… Как ты… Господи…
Я резко выдыхаю и снова поднимаюсь из-за стола, нуждаясь в свежем глотке воздуха.
– Кто ты такой? – шепчу я сквозь боль в горле. – Почему ты такой чужой? Я так… я так долго тебя искала, – предательский скрип вырывается из горла, но я не останавливаюсь. – Я до последнего не теряла надежды, искала вопреки всему, пока мне не швырнули твою смерть в лицо, а теперь ты вернулся, и
– Зачем ты искала меня? – прилетает холодный вопрос, будто я секунду назад не выложила ему всю свою боль.
– Я… – Мотаю головой. – Нет. Я так не могу… извини… – Начинаю судорожно собираться, хватаю сумку и задвигаю кресло на место. – Передай своему юристу, что мы будем решать вопрос по объекту через суд.
Я разворачиваюсь, чтобы уйти, но мне в спину прилетает словесный булыжник:
– Если ты сейчас уйдешь, ваши с сыном жизни окажутся под угрозой.
Я медленно оборачиваюсь.
– Что ты сказал?
– Откажись от этого дела, Лена. Иначе последствия для тебя могут быть печальными.
Я не контролирую себя, когда срываюсь с места, не контролирую, когда заношу руку и отвешиваю Глебу такую пощечину, что его голова дергается в сторону.
– Не смей угрожать моему ребенку, – мой голос дрожит, и я гневно тыкаю в Глеба пальцем. – Не смей.
С этими словами я разворачиваюсь и буквально вылетаю из ресторана. Слезы жгут глаза, я хватаю ртом воздух, но он лишь разжигает пламя внутри. Боль. Столько боли тяжелым клубами обволакивает мое сердце. Боже…
Дрожащими от эмоций руками открываю машину, бросаю сумку и сажусь. Я всхлипываю и запрокидываю голову, чтобы сдержать слезы, но в следующее мгновение вздрагиваю от звука открывшейся с пассажирской стороны двери.
Смахнув непослушную слезу, я встречаюсь с его темным взглядом, ощущая, как сердце переполняют эмоции и что-то острое врезается под самые ребра, подавляя возможность заговорить.
Я в каком-то оцепенении смотрю, как Глеб устраивается на пассажирском сиденье, поправляя лацканы пиджака, а потом хлопок дверцы приводит меня в чувство.
– Я искренне заинтригован, – говорит он спокойно, сверля меня пристальным взглядом. – Между нами что-то было?
– С чего ты это взял? – решаю пойти другим путем, хотя сейчас все, чего мне хочется, так это чтобы Глеб вышел из машины, и я смогла остыть от собственных эмоций и принять ситуацию с холодной головой.
– Сам пока не пойму. – Глеб прикусывает край нижней губы, контролируя взглядом каждый мой неровный вдох. – Почему-то твое фото странно на меня повлияло.
– Ты следил за мной?
– Нет. Как я могу следить за тем, кого не помню? – усмехается он без веселья. – Но я хочу понять, почему принял решение приехать в этот город и лично разобраться с одним адвокатом, который встал поперек горла у серьезных людей. Они не любят, когда их планы нарушают. Ты ведь понимаешь, о чем я говорю?
– И что? – я теряю терпение. – Эти серьезные люди не могли тебе собрать досье и заполнить пробелы в твоей памяти?! Судя по всему, о моем ребенке они тоже тебе доложили? Это ты их навел на мою семью?