Бывшие. Я тебя отпускаю
Шрифт:
А она, сука, красивая до невозможности.
Противоречивая вся. Пришла ко мне в этом нелепом свитере и простых джинсах, будто в магазин за хлебом вышла, а не мужика ублажать собирается.
Белье ее еще — ни разу не сексуальное, но самое возбуждающее, от него срывает крышу. Здравый смысл, ау! Где тебя носит, блин?
Распахивается дверь, и появляется Инга. Откидываюсь на спинку дивана и из-под опущенных ресниц устало рассматриваю ее тело. Замоталась в простыню, так что только плечи с руками торчат и щиколотки тонкие. Волосы распустила,
Красивая. И тело потрясающее. И грудь. Вся она, блять, красивая. Хрень все это, что плел ей про ТО.
Разина подходит к накрытому столу и зависает, не зная, куда деть себя — рядом со мной или напротив. Садится напротив. Нас разделяет стол. Еще бы. Даже не сомневался.
— Что будешь пить? — спрашиваю.
А то, что она будет пить, я знаю точно. Тут на трезвую голову никак.
— Вино, — кивает на бутылку.
Наливаю ей бокал. Чуть больше, чем того требует светский этикет, но она не сопротивляется и с благодарностью поднимает бокал. Я протягиваю к ней свой стакан. Чокаемся без тоста.
Инга отпивает вино сразу наполовину, тянется за яблоком. На столе только закуски, у меня даже мысли не возникло накормить ее.
— Голодна? Заказать тебе ужин?
— Нет, спасибо, — качает головой и смотрит на меня. — С чего начнем?
Отставляю стакан в сторону.
— Зачем тебе нужны бабки? — меня распирает от любопытства.
— Не думаю, что ты имеешь право задавать мне этот вопрос.
— Путевка за границу? Новая тачка? Дорогие шмотки? — не могу заткнуться.
Инга легонько, скорее даже устало, улыбается:
— Ты купил мое тело, Фадеев. Но не душу. Вот и не лезь в нее.
Опускает взгляд на стол, сооружает себе нехитрый бутерброд из хлеба, колбасы и сыра и откусывает от него. Прожевав, выпивает оставшееся вино, немного морщится.
— Не любишь мерло? — вскидываю бровь.
— Предпочитаю рислинг.
Не знаю, зачем мне эта информация.
— Почему ты не взяла деньги у отца? — продолжаю допрос.
Инга ведет плечом и молчит.
— У тебя есть выбор: отвечать на мои вопросы или отправиться туда, — перевожу взгляд на сауну.
Игна прожигает меня взглядом. У-ух, ведьма! Клянусь, я буквально чувствую, как она накрывает меня проклятиями, словно самым мягким одеялом. Готов поспорить: если бы на столе стоял цианид, она бы подсыпала мне его без сомнений.
Давай же, девочка, размораживайся. Ответь хоть на один мой вопрос. Дай мне что-то, чтобы понять тебя, чтобы снять всю эту шелуху таинственности и увидеть твою слабость.
Инга встает и распахивает простыню, под которой нет ничего… вообще ничего. Отбрасывает ее на диван. Член моментально дергается вверх. Она, призывно двигая бедрами, идет в сторону парилки, а я, как пес, слежу за ней с вываленным языком, готовый покрывать поцелуями пол, по которому ступали ее ноги.
Скидываю трусы и бреду за ней, как на поводке. Инга уже внутри. Лежит на заранее подготовленной простыне
Кладу руки на ее ступни, разминаю их и медленно веду вверх. На ее коже проступают капельки влаги, и я размазываю их. Игна тяжело дышит, грудь вздымается, но глаза закрыты.
Зажмурилась, будто с ней тут собираются сделать что-то плохое.
Глажу ее по гладкому лобку, животу, поднимаясь к груди, сжимаю соски. Меня бесстыдно, как пацана, ведет. Хочется положить весь мир к ее ногам за капельку благосклонности. За возможность почувствовать хоть немного ее любви.
Разина тихонько стонет, закусывает губу.
Поднимаюсь на верхнюю ступеньку и ложусь на нее сверху, перенося вес на собственное плечо.
— Посмотри на меня, — прошу хрипло.
Инга распахивает глаза. Зрачки затопили их целиком. Взгляд пьяный, мокрый. Смотрит на меня без ненависти, но и без любви. С каким-то немым доверием.
Опускаюсь и целую ее. Легонько прикусываю губу, играюсь с ее языком. Пальцами второй руки пробираюсь обратно, вниз. Развожу ей бедра и погружаюсь.
Она мокрая внутри. Возбужденная, горячая, готовая. Смотрит на меня с такой чисто женской нежностью и лаской.
Все мысли о том, что она точно так же смотрит на других мужиков, раздвигая ноги перед ними, я испепеляю, уничтожаю. Не позволю этому испортить наш вечер.
Двигаю пальцами внутри нее, и Инга начинает стонать, прикусывает меня за плечо, гася стон, а я дышу ею, как жизненно необходимым кислородом.
Беру ее руку и кладу на свой член, возвращаю пальцы обратно.
— Давай же, девочка. Сожми его, — готов умолять об этом.
Инга стискивает член у основания, и я отъезжаю куда-то в своем сознании. В какие-то другие, яркие, потрясающие вселенные.
Кончаем одновременно, синхронизировавшись в процессе. Инга роняет голову на лавку, тяжело дышит. Меж ее бедер все блестит, живот и лобок в моей сперме.
Даю себе несколько секунд и ухожу, оставляя Разину в одиночестве.
Глава 15
Инга
Сволочь.
«Дыши, Инга», — уговариваю саму себя, словно маленькую девочку.
Он ушел. Вот так взял и ушел.
И хоть здравый смысл говорил, да и я заранее понимала, что от этого вечера не стоит ждать нежностей, — менее больно не становится.
Лежу на деревянной лавке, размазанная в горячую лужу. Вся мокрая. От пота, от следов своего возбуждения, от его спермы. В голосе сдерживаемые рыдания и истерический смех.
Никита ушел, даже не сказав мне ни слова. Нет, я не глупая идиотка и вовсе не ждала каких-то жгучих откровений после секса. Пускай даже такого, без проникновения. А оно будет, я уверена.
Ладно, Инга, ты же взрослая девочка. Ну не думала же ты, в конце концов, что он разоткровенничается с тобой, после того, как кончит?