Бывшие. Я тебя отпускаю
Шрифт:
— Инга, ты потрясающе все организовала. Познакомься с моим другом, Михаилом Архиповым.
Протягиваю руку, и ее тут же хватает мужик чуть старше Степана. Ему лет пятьдесят. Статный, лощеный. Вежливо целует мою руку.
— Михал Михалыч, — кивает он. — Для меня честь познакомиться с вами, Инга. Степан очень много мне о вас рассказывал.
— Хм, интересно, — выдавливаю вежливую улыбку и вытягиваю свою руку из цепкой хватки.
— Да-да, голубушка. Вы его свели с ума — это факт.
— Что ж, — по-прежнему улыбаюсь, —
Степан смеется, хотя взгляд серьезный и цепкий. Архипов тоже хохочет. Все настолько неестественно, что хочется сбежать отсюда.
Отсмеявшись, друг Степана достает из нагрудного кармана визитку и протягивает мне:
— Прошу, возьмите мою визитку. Контакты хороших адвокатов нынче очень ценны, — подмигивает мне. — А я лучший!
Самонадеянно.
— Можно узнать, какой у вас профиль? — интересуюсь.
Действительно, мало ли что.
— Наследства, разводы, — отвечает наигранно-беспечно.
— Не хочу вас расстраивать, — развожу руками. — Но наследства мне ждать не от кого. А мужа у меня нет.
Степан и Михал Михалыч коротко переглядываются.
— В любом случае оставьте себе, — подмигивает мне. — Вдруг пригодится.
Как раз в этот момент ко мне подходит официант, и, слава богу, у меня появляется официальный повод, чтобы улизнуть от этих двоих.
Выставка проходит отлично. Если честно, есть ощущение, что я превзошла саму себя. Конечно, принимая во внимание, что опыта у меня нет никакого. Сегодня здесь собрался самый цвет нашего города. Чиновники и эскортницы, бизнесмены и модели, художники и фотографы, блогеры и залетные люди, которые вообще плохо понимают, что вообще происходит. От обилия известных лиц рябит в глазах.
Есть люди из моей прошлой жизни. Жизни дочери богатого Арама Разина. Все, на что меня хватает, — это короткое приветствие и побег.
— Здравствуй, Инга, — звучит знакомый голос, и я резко оборачиваюсь.
— Владимир Леонидович? Добрый вечер. — Партнер отца выглядит постаревшим.
Он примерно того же возраста, что и отец, и заметно, что он сдал. Интересно, как там отец? Здоров ли? Машу головой, отгоняя от себя мысли об отце. Он сам вычеркнул меня из своей жизни. Я не уходила из дома. Это он меня выгнал, четко давая понять, что моя жизнь отныне ему не интересна.
Одно время я как дура скупала газеты и журналы, где были интервью с моим отцом. На все вопросы, касающиеся меня, он отвечал журналистам лаконично: «У моей дочери своя жизнь, и она счастлива». Вот и все.
— Как ты, Инга? — спрашивает партнер отца.
— Прекрасно, — вежливо улыбаюсь и обвожу рукой пространство. — Вот, организовала выставку для Веремеенко.
— Ты шутишь?! — удивленно восклицает он. — Ты работаешь с Веремеенко?
— Работаю. Не верите?
Владимир Леонидович качает головой:
— Инга, Степан не тот человек,
— Сомневаюсь, что мой отец точно знает мое местоположение, — перебиваю, потому что меня накрывает злость.
— Ох, Арам… как жаль его, — тут же сникает Владимир. — Такое несчастье….
— Ч-что? — не могу сдержать эмоций. — Что произошло?
— Неужели ты не знаешь? — он раскрывает глаза от шока. — У твоего отца случилось кровоизлияние в мозг. Он уже месяц в коме.
— В коме? — тупо переспрашиваю я. — Вы знаете, где он лежит?
— Конечно. В частной клинике Любомирова. Это центр нейрохирургии. Ты бы сходила к нему. Попрощалась. Не думаю, что он долго продержится.
Киваю.
— Схожу. Простите.
Ухожу от партнера отца. В туалете пытаюсь прийти себя, но получается плохо. Эта информация подкосила меня. Я и подумать о болезни не могла, у отца всегда было все отлично со здоровьем. Хотя о чем я. Боже, прошло тринадцать лет.
Дальше все происходит так быстро, что я не успеваю сориентироваться. Вечер заканчивается, и меня под белы рученьки сажают на заднее сиденье внедорожника. Тут уже ждет меня Степан. Он снова кладет руку мне на бедро.
— Все прошло чудесно, Инга. Ты подумала над моим предложением?
— Нет. И не собираюсь, — отвечаю как в тумане. — Высадите меня пожалуйста вот тут. Я хочу выйти.
— Брось, Инга. Я просто отвезу тебя домой. Лишние драмы ни к чему.
Меня тошнит от Веремеенко. Я не хочу больше видеть этого мужчину или работать с ним. Поднимаю его руку со своего бедра и откидываю прочь.
Едем в молчании, благо мой дом рядом.
Машина тормозит возле подъезда, и я быстро открываю дверь, буквально вываливаюсь наружу. Тут же меня ловит Степан:
— Тише, — шепчет пьяно мне на ухо и, кажется, даже облизывает его. — Тише, девочка.
— Пожалуйста, Степан, остановись. У меня есть мужчина.
— Даже если есть, поверь, он не сможет тебе дать того, что дам я.
— Мне ничего от тебя не нужно, — пытаюсь вырваться из тесных и болезненных объятий чужого мужчины.
— Дурочка, я же весь мир положу к твоим ногам.
— … только ноги передо мной раздвинь, — так и слышится продолжение.
— Да отвали же ты! — толкаю его.
Неожиданно все прекращается. Нахальные руки отрываются от меня. Я поворачиваю голову и вижу Никиту, который стоит в домашних штанах и футболке. В руке костыль, второй рукой он цепко хватает меня за рукав пальто и задвигает себе за спину.
Никита высокий, я прячусь за его широкой спиной. Степан, хоть и крепкий мужик, но там больше жира, чем мышц. А вот у Никиты с этим все в порядке. Да и ниже его Веремеенко.
Фадеев возвышается над ним горой.
— Девушка сказала нет, — произносит Никита твердо.