Бывших учителей не бывает, или Перевоспитаю всех!

– Уважаемая Анна Степановна! Я, от лица всего нашего коллектива, хотела бы поблагодарить вас за бесконечную преданность своему делу! За любовь и мудрость! За ваши бесценные знания, которыми вы так щедро делились и с нами, и со всеми учащимися нашей одиннадцатой школы. В благодарность за ваш труд, мы хотели бы вручить вам грамоту от самого Александра Викторовича Шишкина.

Бумажка. Ещё одна. Я уже давно ими не горжусь, да и храню в старом комоде скорее по привычке. Стоило бы выкинуть, только рука не поднимается. Заслуги как-никак.

Директриса

так старательно улыбалась, что мне всё казалось – ещё немного и её накаченные губы просто взорвутся от натуги.

Ангелина Витальевна меня не любила. А всё потому, что я частенько осмеливалась оспаривать её указы. У неё же всё просто – спустили бумагу сверху, будьте добры исполнять. И никого-то не волнует, что все эти новомодные изобретение не идут на пользу детям, а лишь перегружают их, отвлекая от учёбы.

Если бы не Ангелинка, ещё бы поработала, но я же вижу, что обуза для них. Им сейчас подавай учителей молодых, прогрессивных, идущих в ногу со временем. Я же тормозила коллектив, как директриса мне сама и сказала.

Дожидаться, когда мне прилюдно укажут на дверь, приписав старческий маразм, не стала. Решила уйти достойно, чтобы память хотя бы у учеников осталась обо мне хорошая.

Да и что греха таить – устала я. Бороться с системой, где прорех больше, чем в старых панталонах, изъеденных молью, бороться с родителями, которые пытаются выторговать оценку повыше, будто оценка эта даёт хоть какие-то знания. Подстраиваться под прогрессивный мир, где учителям старой закалки не было места. Устала.

Правда, я совсем не представляла, чем буду теперь заниматься. Может, к морю махнуть? Я же до него так и не добралась, хотя ещё в студенчестве мечтала побывать где-нибудь. Или дачу себе куплю, заделаюсь великим садоводом, буду потом сидеть на базаре, да продавать огурчики, выращенные на грядках.

Эх, вот и о чём я вообще думаю? О каком отдыхе? Сама же расписала всё лето, ребят набрала, чтоб подтянуть к экзаменам.

– Анна Степановна, – взвизгнула Ангелина Витальевна. – Вам слово!

С трудом поднялась на сцену, приняла из рук директрисы злосчастную рамку с пафосными слова от министра образования нашей области, и окинула взглядом всех собравшихся. Народу-то согнали сколько. Тьма.

– Дорогие коллеги и любимые ученики! – начала, стараясь, чтобы голос не дрогнул. Что-то расчувствовалась я, распереживалась. – Что я хочу вам сказать? Прежде всего, не забывайте, что вы учителя, а не папарацци, уделяйте больше времени обучению ребят, а не фотоотчётам для начальства.

Ангелинку перекосило. Хоть она и пыталась удержать на губах улыбку, а всё одно – в глазах блеснула злость.

Сделала вид, что ничего не заметила и продолжила:

– Помните, что вы делаете огромный вклад в будущее нашей страны, – посмотрела на учеников и прикуса щёку изнутри. Ещё расплакаться не хватало. – Дорогие ребята, а вам я хочу пожелать успехов. Я знаю, каждый из вас способен на большее, и вы непременно достигнете того, о чём мечтаете.

Я никогда не любила говорить длинные речи, потому направилась к ступеням, где мне подал руку Ромка Смирнов, самый хулиганистый мальчишка из девятого «А». Он лукаво улыбался, и пока все замешкались, наклонился и спросил:

–

Что и из меня что-то путное выйдет?

Усмехнувшись, прошептала:

– А ты способнее остальных, не будешь лениться и утрёшь всем нос.

Глаза всё же защипало, и я двинулась к выходу. Пора завершать это пафосное собрание. Хочу домой. Заварить малиновый чай, укрыться пушистым пледом и пожалеть себя от души.

Прощание заняло куда больше времени, чем я рассчитывала. Усаживали меня в машину, завалив букетами. Таксис может и хотел что сказать, но посмотрев на моё измученное лицо, передумал. Осталось доехать до места и можно будет выдохнуть.

В этой школе я проработала пятьдесят лет. Пришла сопливой студенткой, да так и осталась. Времена разные были, и ветер дул то в одну сторону, то в другую, но последние годы давались мне особенно тяжело. Бесконечные фотоотчёты, будто без фотографии мероприятия и не было вовсе. И меняющаяся со скоростью света программа, ужасно проработанная, к слову. Приходилось подстраиваться так, чтобы угодить всем и сразу, а куда уж мне в моём-то возрасте. Права Ангелинка – современное образование удел молодёжи.

– С днём рождения поздравляли? – не выдержал таксист, когда мы проехали полпути. Мужчина был молодым, по моему суждению, так и вовсе мальчишка. Высокий, широкоплечий, головой вон в полоток упирается. Измученный, не меньше моего. Усмехнулась беззлобно и отвернулась к окну.

– На пенсию выдворили, – призналась со вздохом.

Сколько раз я вот так возвращалась по этой улице домой, нагруженная стопками тетрадей, да прочей макулатурой, и не сосчитать. А тут на такси, соседки обзавидуются и не преминут бросить пару колких словечек. Но сколько уже этих слов было, и не счесть. Всё сносила, и этот раз исключением не станет. Переживу. Попривыкну да буду дальше жить.

Парень растерялся, и выдавил несколько смущённо:

– Отдохнёте хоть, с современной молодёжью сложно.

Я кивнула, хотя была совершенно другого мнения. Когда с молодёжью-то легко было? Времена меняются, веяния разные, а проблемы у детей одни – страх и неуверенность. Их бы всех обнять да поддержать, но нет, мы всё что-то от них требуем, под себя ломаем.

Взять хоть того же Ромку. Способный мальчишка, умненький, но с семьёй не повезло. Отец пьёт, мать нет-нет, да компанию ему составляет, а Ромка и сестрёнку в садик отводит, и забирает, и есть, небось, готовит. О каких тут уроках-то речь? Вот он и нацепил на себя образ раздолбая, броню отрастил, чтобы все вокруг думали, будто отповедь от учителей его вовсе не трогает. Но я-то знаю, каково ему, сама через подобное прошла.

А сколько ещё у меня таких было, и не упомнить. Кому-то везло, они за ум брались, работали, семьёй обзаводились, а кто-то шёл лёгким путём вслед за родителями.

Я выбралась из ямы и верю, что у Ромки тоже получится.

До дома оставался всего-то один поворот, когда машину неожиданно повело, засвистели тормоза и скрежет страшный раздался, а за ним боль и темнота.

Последней мыслью было – удачно я, однако, на пенсию вышла.