Бывших ведьмаков не бывает!
Шрифт:
Тут и поднялась суматоха. Скрыть от матери исчезновение дочери, конечно, не удалось. Елена Загорская заголосила, запричитала, срываясь на крик. Манефа и князь Михаил утешали ее в два голоса.
— Тише-тише, милая, — Михаил гладил ее по плечам, — успокойся, подумай о ребенке!
— «О ребенке!» Я и так о нем постоянно думаю. А вот она? Господи, куда она делась? Она что, не понимает, что мне нельзя волноваться?
— Стало быть, не понимает.
— В ней ни капли сочувствия! Кого я вырастила? Чудовище какое-то, а не дочь! Ну почему она так со мной поступает?
— Господь
Горничная, служившая более двадцати лет, успела привязаться и к матери, и к дочери, но одинаково не одобряла взбалмошность обеих. Правду сказать, девка последнее время совсем от рук отбилась, своевольничает. Но как ей не баловать, с такой-то матерью? Тоже ведь вертихвостка — от живого мужа уйти! Князь Владислав мужчина видный, непьющий, положительный, весь из себя благородный, а уж как жену и дочь обожал — слов нет. Потому и отпустил так легко, что любил, не хотел неволить.
Накапав успокоительного, Манефа подала на подносе стаканчик. Княгиня выпила залпом, запрокинув голову, как извозчики в трактирах водку заливают.
— Полегчало? — заботливо спросила горничная. — А то давайте я сбегаю, кликну княжну-то. Недалеко она небось…
Манефа была сама не рада, что подняла тревогу. И дернул ее черт рот открывать. Нет, рано или поздно все бы открылось, но как если княжна действительно на зорьке поднялась да и пошла по пароходу бродить в одиночестве? Любила она это дело, одной бродить, что девице ее положения совсем не пристало.
Но князь Михаил решительно поднялся с кровати, где присел на край, утешая плачущую жену.
— Я сам пойду, — заявил он, поверх поданной лакеем сорочки накидывая сюртук. — А ты останься с княгиней. Не позволяй ей вставать.
— Доктора не позвать ли?
— Позови, — подумав, согласился князь и вышел.
Конечно, он не собирался искать пропавшую падчерицу — он был уверен, что девушка сбежала еще ночью. Вместо этого Михаил Чарович поднялся на капитанский мостик.
Капитан «Царицы Елизаветы» уже был там, рядом с только-только сменившимся вахтенным матросом, и внимательно смотрел вперед. Пароход двигался против течения, постепенно наращивая ход.
— Мы немного опаздываем, — сообщил он вошедшему пассажиру, уверенный, что того интересует точность прибытия к пристани. — Нам удалось немного наверстать упущенное, но все равно до Ружи еще идти и идти. Мы делаем все возможное, но будем там на полчаса позже. Прошу меня извинить.
— Это очень прискорбно, милостивый государь, — ответил князь Михаил, — потому что мне надо быть в Руже как можно скорее.
— Увы, если бы не задержка в Дмитрове… Вы опаздываете?
— Я хотел сделать заявление в полицию.
— Что-то случилось? — мигом насторожился капитан.
— Да. Ночью пропала моя падчерица, княжна Владислава Загорская-Чарович,
— Простите, — капитан усмехнулся, — но я не совсем понимаю… лево руля на три, — между делом бросил он рулевому, — как могла ваша падчерица исчезнуть с парохода? Она вернулась на него вчера после вечерней остановки в Дмитрове? Мы стояли там долго, девушка могла бы…
— Не могла. Она вернулась на пароход вместе со мной, мы поужинали, она рано отправилась к себе, а утром выяснилось, что княжна не ночевала в своей каюте.
Капитан поднес к глазам подзорную трубу, но тут же опустил.
— Ничего не понимаю, — признался он.
— И понимать нечего. Она сбежала. И скорее всего, не одна. Прикажите осмотреть судно, опросить остальных пассажиров и вахтенных. Может быть, кто-то что-то видел, что прольет свет на эту историю.
На самом деле Михаилу Чаровичу было нужно узнать, не видели ли его самого, когда он «беседовал» с водяным чудовищем. Учитывая, что на «Цесаревиче Андрее» накануне произошло кровавое убийство, дело могло принять нежелательный оборот. А ему нужно было как можно дольше скрывать свое инкогнито.
В этом смысле ему повезло — ни один пассажир, ни один матрос или вахтенный не заметил ничего подозрительного. Но тщательный обыск и многократные расспросы выявили, что, во-первых, исчез один из пассажиров второго класса, купеческий посыльный из Закаменья, Петр Михайлик, а вместе с ним и одна из запасных шлюпок. Всего их на борту «Царицы Елизаветы» было две, и третью держали привязанной у борта, потому как на палубе не было места. И вот эта запасная исчезла.
Услышав об этом, Михаил Чарович не удивился.
— Теперь вы понимаете, что я имел в виду, когда говорил, что надо быть в Руже как можно скорее? — спросил он капитана. — Подозреваю, что этот самый Петр Михайлик так или иначе причастен к исчезновению княжны Владиславы Загорской. Может быть, они бежали вместе. Может быть, он похитил ее с целью получения выкупа.
— А может быть, девушка просто оказалась не в том месте не в то время, — послышался за спиной чей-то голос. Князь обернулся — на пороге капитанского мостика показался один из пассажиров. Владислава бы узнала его, это именно он беседовал с пожилой графиней. Узнал бы его и Лясота — того самого инквизитора, который из всех собравшихся на пристани Дмитрова выбрал и заговорил именно с ним.
— Что вы имеете в виду, сударь? Э-э… не имею чести…
— Юлиан Дич, к вашим услугам, — отрекомендовался вошедший. — Я имел честь беседовать с некоторыми из пассажиров и могу утверждать со всей уверенностью, что по крайней мере один из них не тот, за кого себя выдает.
— Это он! — воскликнул князь Михаил. — Он похитил мою падчерицу!
— Вполне может быть, — кивнул Юлиан Дич. — Во всяком случае, я бы не отказался побеседовать с этим человеком еще раз.
— Хорошо, — кивнул капитан. — Мы постараемся прибыть в Ружу как можно скорее, чтобы вы сделали в полицейском участке заявление о розыске вашей падчерицы и ее спутника.