Бывших ведьмаков не бывает!
Шрифт:
— Инквизиторы? Но почему?
— Есть причины.
— Расскажи!
— Начать с того, что его настоящее имя — Лясота Травник. И он не просто мятежник, участник восстания. Он — ведьмак.
— Колдун?
— Да.
К несчастью, Владислава представляла, кто такие колдуны. Память о днях, проведенных на чертовой мельнице, была еще свежа.
— Сама понимаешь, оставить это дело просто так мы не можем. С Третьим отделением шутки плохи.
— И что теперь будет? — прошептала она.
— Поскольку Лясота Травник честно выполнил свой долг, вернул тебя целой и невредимой, спас жизнь, я намерен отплатить
— Как — покинуть? — прошептала Владислава. — Навсегда?
От отца не укрылась внезапная бледность, залившая лицо дочери, и ее потухшие глаза. Черт побери, только этого недоставало!
— Навсегда.
Княжна была близка к обмороку. Чтобы не упасть, она ухватилась за руку отца.
— Я могу с ним проститься? — как со стороны, прозвучал ее изменившийся голос.
— Не уверен, надо ли это, — честно ответил князь. — Ты не в том состоянии.
— Я должна, должна успеть…
Как пловец, кидающийся в бурное море в надежде достичь берега и отталкивающийся от камня, за который цеплялся из последних сил, Владислава оттолкнула руку отца и побежала к усадьбе. Перед глазами все плыло. Сердце замирало. Не чувствуя под собой ног, едва не падая от волнения, она взбежала на крыльцо, напугав дворовую девку, хватаясь за перила, кинулась на второй этаж, к комнатам для гостей. И только перед дверью в его комнату остановилась, хватая ртом воздух и силясь успокоиться. За дверью кто-то был. Он еще здесь?
Сборы были недолгими. Да, собственно, и собирать было нечего. Паспорт князь выписал скоро — Загорье действительно было государством в государстве, и найти пустой бланк и заполнить его на имя Ивана Горского, представителя давно разорившегося захудалого дворянского рода, было делом двух минут. Князь снизошел даже до того, что выписал на имя Ивана Горского банковский билет в пять тысяч рублей, который Лясота мог предъявить в столичном банке «Кострюк и Сын», и добавил на дорогу еще три с половиной тысячи. Все это лежало в новом кошельке. Князь Загорский даже снабдил его сменным бельем, саквояжем, новым костюмом — в общем, всем, что может понадобиться в дороге молодому человеку. Даже пару пистолетов и ту пожертвовал. Все это не могло сгладить впечатления, что его вроде как выбрасывают за порог, но Лясота привык к подобному отношению. В конце концов, он вернул князю дочь, и Владислав Загорский по-своему вознаградил его за подвиг. Теперь он богат, в кармане восемь с половиной тысяч. С такими деньгами можно попытаться начать новую жизнь. И Поленька… В последнее время он не вспоминал об оставленной много лет назад невесте. Пора явиться к ней. Интересно, какова она стала сейчас?
Тихий стук отвлек его от размышлений.
— Кто там?
— Можно?
Дверь распахнулась. На пороге замерла княжна Владислава. Лясота заметил, какой она была бледной.
— Барышня?
— Я хотела успеть… — Девушка не решалась сделать шаг, держась за дверной косяк. — Вы уезжаете?
— Да. — Лясота хотел избежать этой повинности. Он и так уже здорово рисковал, задерживаясь на одном месте.
— Почему?
— Я должен. Вы нанимали меня,
Он намеренно говорил эти вещи, чтобы оттолкнуть от себя девушку. Через несколько минут они расстанутся навсегда. Пусть она лучше разочаруется в нем, как в человеке чести — быстрее забудет, утешится, заживет своей жизнью.
— Зачем вы говорите мне все это? — пролепетала Владислава. — Я не понимаю.
— А тут и понимать нечего. Я выполнил свою задачу и должен вас покинуть.
— Нет! — Она сделала шаг навстречу. Глаза девушки блестели. — Я прошу вас!
— Остаться? Это невозможно. Вы не знаете…
— Ваше настоящее имя? — Она сделала еще шаг. — Лясота Травник? Офицер, восставший против царя? Видите, я знаю все. И все-таки прошу… умоляю…
Она сделала третий шаг, протягивая руки. Пол уходил из-под ног. Комната качалась перед глазами, все плыло в какой-то дымке, а этот человек… Петр… Лясота… все еще был так далеко. Девушка вспомнила красавца-коня золотисто-каурой масти… мягкие губы на щеке, отчаянный лихорадочный поцелуй в разбойничьем логове — «На удачу!» — и как потом он обнимал ее в ту ночь, когда на них напали упыри.
— Умоляю, — прошептала она. Сделала еще шаг — и внезапно оказалась в его объятиях. Запрокинула голову, впилась пальцами в плечи, с близкого расстояния всматриваясь в его лицо. — Лясота…
— Барышня, вы сами не знаете, чего просите. — Его голос задрожал. — Я не могу. Я должен уехать. Я хочу уехать, в конце концов! Меня ищут. Если вы знаете мое имя, должны понимать, что мне необходимо исчезнуть.
— Куда?
— Понятия не имею. Подальше отсюда. Вы, княжна Владислава Загорская, слишком приметная фигура, чтобы подле вас можно было остаться незамеченным. В этот раз каторгой я могу не отделаться. Как бы то ни было, живым я не дамся. Ваш отец рассказал вам, что ему уже телеграфировали из Третьего отделения, интересовались мною?
— Д-да…
Ей было страшно. Так страшно, что она в отчаянии цеплялась за мужчину, чтобы не потерять сознание. Вокруг смыкалась чернота, и этот человек — его горящий пристальный взгляд — был опять ее единственной надеждой.
— Теперь понимаете, что я должен бежать, и как можно скорее? Ваш батюшка был столь любезен, что даже забронировал для меня место на пароходе. Он отходит от пристани Загорска через два часа, я должен успеть.
— Два часа? — Владиславе показалось, что она ослышалась. Всего два часа!
— Николай уже закладывает коляску. Вы задерживаете меня!
Да, она задерживала его. Тем, что стояла так близко, что он кожей ощущал ее дыхание, что его руки касались ее талии, а она сама касалась его плеч и смотрела во все глаза. А какого цвета глаза у Поленьки? Забыл…
— И куда же вы отправитесь теперь?
— Еще не решил. — Он попробовал казаться беззаботным. — Пароход идет до Усть-Нижнего почти трое суток. У меня будет время подумать и принять решение.
Поленька! Дом на углу в Трубниковой переулке. Скорее бежать туда, каленым железом старой любви выжечь любое воспоминание об этой девушке, ее руках, губах, голосе, дыхании…