Бывший 2. Роди мне сына
Шрифт:
Чувствую себя немного волнительно.
Всё-таки мы вдвоем едем к нему. С нами не будет ни Хлои, ни Степана. Никого, кто бы мог хоть как-то сдвинуть фокус нашего внимания с друг друга.
И почему, черт возьми, так тянет внизу?.. Что за злой рок меня преследует?
— Ну что там? — нетерпеливо спрашиваю. — Мы уже можем ехать?..
— Сейчас...
Его голос звучит странно.
— Что там? — подхожу ближе и, затронув плечо Адриана ладонью, в ужасе замираю.
Вскрикиваю от неожиданности.
— Спокойно. Я… пойду избавлюсь от этого, — выговаривает Адриан, сразу же захлапывая крышку.
— Что за…? — пораженно выдаю.
— Я разберусь, Вера, обещаю. Сейчас вернусь. Надеюсь, ты ничего не видела.
Нет.
Вернее, да! Я успела всё рассмотреть в подробностях. Зачем? Зачем я вообще это увидела?
В коробке, переданной лично мне в руки, белоснежный голубь. Мертвый, черт возьми! С развороченным брюхом, будто его гвоздем изодрали.
От запаха в носу тошнота подступает. Жар адский.
По коже дрожь пробегает. В глазах только этот ужас из коробки и огромная надпись, нанесенная маркером, из неё же — «Сдохни сука».
Падаю на стул. На инстинктах прикрываю живот. Пытаюсь сообразить, чья это может быть глупая шутка.
В голову приходит только Вознесенский.
— Поедем? — обеспокоенно спрашивает Адриан, возвращаясь в кабинет.
Внимательно разглядывает меня сверху. Тоже нервно дышит так, что ноздри раздуваются.
— Ты что-то бледная? — он нахмуривается. — Неужели всё видела?
Озадаченно потирает подбородок.
Еле заметно киваю, а он по-гречески ругается сквозь зубы.
— Вера, это просто чья-то глупая шутка. Не стоит расстраиваться, дорогая, — убаюкивающе проговаривает, мягко поднимая меня за руки. — Сейчас поедем домой.
Сначала слушаю, но понимаю, что его речь удаляется всё дальше. Пытаюсь её поймать, выбраться, но не получается.
Мгновенная слабость поражает колени, картинка перед глазами видится мутной, а между ног мгновенно становится сыро. И это до такой степени меня пугает, что я еле слышно вскрикиваю и проваливаюсь в темноту…
Глава 26.
— Знаешь несмотря на моё внутреннее убеждение, что у меня уже никогда не будет детей, я полюбила нашего ребенка в первую же секунду, как узнала, что он там… внутри, — сквозь слезы выговариваю.
Устало веду плечом и рассматриваю люстру под потолком.
Слабо морщусь, кожу на руке покалывает от только что установленного в вену катетера, через который поступает препарат, назначенный Артуром Ашотовичем.
Адриан приподнимается в кресле и задумчиво упирает локти в колени. Смотрит на меня понимающе.
— А как ты узнала? — спрашивает, поглядывая на часы.
Мы приехали в клинику, в которой
Здесь меня сразу переодели в специальную голубую сорочку, завязывающуюся на спине, а затем вызвали с дежурства моего лечащего врача. Он провел наружный осмотр и назначил капельницу, нас отправили в эту уютную палату.
В ближайшее время должен освободиться кабинет УЗИ и будет всё более-менее ясно. А пока я дико переживаю, что с ребенком что-то не так.
Отвожу взгляд в сторону окна, за которым становится всё пасмурнее и вспоминаю:
— Сделала тест, конечно. Была задержка, и я как-то сразу поняла… Обрадовалась.
Свободной рукой вытираю горячие слезы.
Я ведь и правда старалась быть осторожнее. Не нагружала себя, не ходила на каблуках, не поднимала тяжести. Ну почему всё так?..
— Вера, надо как-то взять себя в руки и перестать рыдать, — качает головой Адриан. — Слезами телу не поможешь или как там у вас говорят?
— Делу, — поправляю, даже не рассмеявшись.
— Ты делаешь только хуже вам обоим…
— Кровотечение на таком сроке, Адриан. Куда уж хуже?
Он тяжело вздыхает, поднимается с места. Закинув руки в карманы брюк, спокойным шагом проходит по палате туда-обратно.
— Не мельтеши, пожалуйста, — нервничаю.
Макрис замирает на месте. Потирает щетину на подбородке и приближается к кровати, на которую меня определили. Аккуратно сдвинув простыню, усаживается рядом.
— Не возражаешь? — смотрит мне в глаза.
— Не-ет, — выдыхаю. — Спасибо, что поддерживаешь. Ты ведь не обязан…
Замолкаю, потому что он сужает задумчивый взгляд. Прикрываю глаза, когда моего влажного лба касается тяжелая, холодная ладонь. Ласка мимолетная. Адриан всего лишь убирает прядь волос за ухо, но я отчего-то млею.
Медленно захватываю носом воздух в легкие и потихоньку выдыхаю. Так, снова и снова пытаюсь выровнять пульс. Надо успокоиться, как-то настроить себя…
Вот только как это сделать, когда страх то и дело сковывает душу?..
Чувствую легкое шевеление рядом. Мужская ладонь накрывает мой живот, прикрытый сорочкой и тонкой простынёю. Вздрагиваю от неожиданности и каменею.
Это как-то… слишком, что ли.
— Нашему ребенку суждено родиться на свет, Вера, — слышу ровный, уверенный голос над собой. Закусываю губу от приятного тепла, растекающегося по венам вместе с лекарством. — Поэтому перестань лить слезы и слушайся, пожалуйста, врачей. Не вредничай. Мне придется оставить тебя здесь сегодня.
— Угу, — соглашаюсь.
— Всё будет хорошо…
Словно аксиому произносит. Как всегда самоуверенный, невозмутимый грек!..
Приоткрыв веки, осматриваю сосредоточенное лицо Адриана: высокий лоб, искрящиеся глаза, чуть приоткрытые губы.