Бывший 2. Роди мне сына

Коваль Лина

Он зло усмехается, но не отстаёт.

Мило улыбаюсь девчонкам из бухгалтерии, которые, скорее всего, дружной гурьбой пошли на обед и хватаюсь за дверную ручку, намереваясь зайти в редакторскую.

– А как вообще, Стоянова, расскажи?

Вознесенский резко захлопывает дверь перед моим носом и дышит на меня перегаром. Разворачиваюсь.

– Как это вообще, быть чьей-то подстилкой?

– У меня тот же вопрос к тебе, – отбиваю, упираясь лопатками в дверь. – Ты же из кабинета Батюшки не вылазишь.

–

Гадина, – ухмыляется Вознесенский и бьет кулаком в косяк рядом с моей головой. Становится страшно, но я продолжаю смотреть ему в глаза. – Какая ты гадина, шлюха греческая!

Принимаю эту оплеуху с ровным вздохом. Сжимаю кулаки так отчаянно, что ногти упираются в тонкую кожу.

– Это всё? – интересуюсь скучающе.

– Нет.

– Что ещё?

– Скоро прикроют тебя, тварь. Главный под тебя копает. Приехали.

Смотрит на меня мерзко.

Терпеть его не могу.

– Ты веришь этим слухам? – смеюсь Вознесенскому в лицо.

– Конечно, верю. Не знаю уж, чем ты так насолила грекам, но, говорят, диаспора, особенно её женская часть, Веру Стоянову терпеть не может… В этом городе на телевидении тебе делать нечего!

Глава 5.

– Вера, отсмотришь то, что получилось, чтобы завтра доснять? – спрашивает Марсель, складывая в короб стойку от камеры.

Депутат городской думы, с которым мы только что общались, едва закончилась съемка, быстро смылся.

– Конечно, всё отсмотрю, – устало потираю плечи и разминаю затекшую шею. Хочется скорее снять деловой брючный костюм и расслабиться. Пусть даже с ноутбуком в кровати. Главное, лёжа.

Сто лет не выезжала на интервью. Жизнь в студии всё-таки расслабляет.

Официант убирает со стола чашки с чаем.

– Вам всё понравилось? – заискивающе спрашивает администратор.

Изучаю имя на бейдже и натягиваю дежурную телевизионную улыбку:

– Спасибо, Андрей. Нам всё понравилось, даже очень. В титрах обязательно укажем место съёмки.

– Вера Михайловна, предлагаем вам отужинать за счет заведения. Ваше появление - большая честь для нас.

– Ох, мне как-то неловко, – оправдываюсь.

Я устала. И жутко голодная… Раньше я бы спокойно поехала домой и не обратила внимания на то, что желудок тянет. Но сейчас, надо думать за двоих.

– Пожалуйста, чувствуйте себя как дома, – говорит Андрей, кивая на столик официантам. Те тут же начинают стелить атласные салфетки и расставлять приборы.

– Марсель, – вздыхаю умиротворенно. – Поужинаешь со мной? За одним поболтаем, познакомимся.

Парень мило нахмуривает широкие, черные брови. Раздумывает над моим предложением, словно чувствует подвох. В целом, мне он нравится. Молчаливый, задумчивый. Одевается просто, но вещи брендовые.

– Перестань

думать, пожалуйста. Всего лишь ужин. Заведение предлагает, а у меня свободный вечер.

«Опять врьёшь, Вьера. У тебя каждый вьечер свободный», – басит внутренний голос. Почему-то с греческим акцентом.

Проклятый фокусник Макрис.

– Ты ведь не думаешь, что я так к тебе клинья подбиваю? – немного нервно смеюсь.

– Нет, – отвечает Марсель уверенно. – У меня-то просто как раз сегодня вечер занят. Но минут сорок есть.

Изучаю правильные черты лица и вьющиеся черные волосы.

– С девушкой встречаешься?

– У меня нет девушки.

– Почему?

– Странный вопрос, – озадачивается Марс.

– Извини, – пожимаю плечами. – Всегда интересно, почему у симпатичных парней вроде тебя никого нет.

Мой новый оператор опять хмурится, словно разом становясь старше. Потирает подбородок и задумчиво на меня смотрит. Оценивает.

– Сколько тебе лет, Вера? – спрашивает, благодарно кивая официанту, который приносит меню.

Умиротворенно вздыхаю и откидываюсь на спинку кресла.

Я сто лет вот так не сидела в ресторане, с мужчиной. Пусть и коллегой. Эти два месяца радоваться просто физически не могла. Всё время казалось, что это не честно по отношению к Адриану и Умарову.

Горько усмехаюсь и инстинктивно накрываю живот ладонью. Внутри становится тепло и приятно.

Мой мальчик.

– Я думаю чуть больше двадцати пяти, – продолжает Марсель, так как ответа так и не дожидается.

– Двадцать восемь, Марсель.

– Мне двадцать шесть.

– Я знаю.

Он хмыкает.

– Тогда почему разговариваешь со мной, будто тебе под сорок, Вера?

– Хмм… Тебе показалось.

– Нет, – усмехается он. – Я третий день от этого в шоке. Как с мамой разговариваю или с сестрой старшей.

Задумываюсь, прикусив нижнюю губу. Возможно, длительное общение с Адрианом сделало меня такой… взрослой, что ли. Мне ведь всего двадцать восемь. Я молодая женщина. Вот только мой гинеколог так не считает, с обидой вспоминаю.

– Для первых родов поздновато, Вера, – сказал мне Артур Ашотович.

– Простите меня грешную, я вообще как-то не собиралась, – ответила я почему-то виновато.

Сейчас же вспоминаю этот диалог с улыбкой.

С удовольствием приступаю к еде.

Прямолинейность и открытость мужчины напротив подкупает, поэтому я перестаю защищаться и около часа мы болтаем на отвлеченные темы. Марсель рассказывает с кем успел поработать в Москве, причину переезда всячески обходит стороной, да и я не настаиваю.

У каждого из нас есть камни за пазухой, которые мы не готовы показывать первым встречным. Это нормально.