Бывший муж и другие неприятности
Шрифт:
Марина видела, что эта мысль только что пришла ему в голову, поэтому не обиделась. Только пожала плечами и ответила коротко:
– Я замужем.
– Знаю, брал твое личное дело в отделе кадров. Муж, двое детей… но при чем здесь они?
– Женя, ты меня с кем-то путаешь, – обманчиво ласково начала она. – Когда я была твоей женой, я тебе не изменяла, хотя и возможностей было предостаточно, и моральное право имела. Но я выхожу замуж не для того, чтобы потом с другими мужиками путаться. – Голос Марины становился все жестче. – А из-за того, что
Евгений ответил не сразу, но, когда заговорил, нежности в его голосе только прибавилось.
– Понимаю я… понимаю, какую женщину по молодости профукал. Эх, Ма… Мариночка, что ж мы с тобой встретились так рано, в восемнадцать лет? Вот если бы поженились сейчас, я бы тебя так бездарно не упустил.
– Сейчас я бы за тебя не пошла. Такую глупость я могла сотворить только в восемнадцать. А уже в двадцать мне хватило ума уйти от тебя.
– И жестокости. – Он погрустнел. – Знаешь, когда муж возвращается домой, а дома пусто, и только эта записка на столе…
– Откуда муж вернулся, тебе напомнить? И с кем он там был? И уж так, для полноты картины: в который раз это случилось?
Евгений встал и подошел к окну. Уставился на не слишком привлекательный вид – глухой забор, автомобильная стоянка и примыкающие к ней мусорные баки. Не поворачивая головы, тихо признался:
– Конечно, ты была права, а я вел себя как дурак и последняя сволочь. Но когда ты ушла, мне было по-настоящему плохо.
– Поверишь ли, я тогда тоже большой радости не испытывала.
Марина уже много лет не вспоминала, как рыдала, собирая вещи, как два десятка листов изорвала и выбросила, пока написала ту записку, как, получив на руки свидетельство о разводе, купила литровую бутылку водки и почти на двое суток выпала из реальности: пила, как воду, без закуски, прямо из горлышка, засыпала, просыпалась и снова пила… оказалось, алкогольное отравление неплохо помогает при разбитом сердце, главная сложность в том, чтобы суметь остановиться. Да, она давно не вспоминала все это, острота горя и унижения притупилась, но слышать о том, что муж тоже страдал, было неприятно. И тем более не было никакого желания ему сочувствовать.
– Держался ты вполне бодро. Никто не сомневался, что ты рад наконец от меня избавиться.
– Я же говорю, дурак был. Гордый. Разве можно мужику слабость показывать? Тем более перед бабой. Мало ли их вокруг, есть из-за чего переживать! – Евгений повернулся и пристально посмотрел ей в глаза: – Маш, а если бы я тогда не стал фасон держать? Если бы попросил прощения, на коленях к тебе приполз? Ты бы вернулась?
Несколько секунд она молчала, потом отрицательно качнула головой:
– Нет. Ты не приполз бы, не так устроен. И даже если бы… – Она тоже встала, сделала шаг вперед и легонько стукнула его кулаком в грудь. – Женя, это ведь был не первый раз, и не второй, и даже не десятый. Ты не понимал, что такое верность, а я не могла с этим мириться…
– И надо тебе все усложнять! – воскликнул он почти сердито. Поймал ее кулак обеими руками, расправил пальцы и уже раскрытую ладонь снова прижал к груди. – Сколько людей живет не заморачиваясь, и счастливы! А у тебя все принципы какие-то дурацкие! Ну что такое измена – это же просто слово! Почему, если два человека хорошо провели время, третий из-за этого должен на стенку лезть?!
Марина попятилась и выдернула руку из-под его теплых пальцев.
– Бесполезный разговор, Женя. Столько лет прошло, а ты так и не понял. Значит, и объяснять бесполезно.
– Не так устроен? – усмехнулся он. – И клеиться к тебе смысла нет?
– Только если хочешь, чтобы я немедленно написала заявление об уходе. Дело даже не в моих, как ты говоришь, дурацких принципах, просто мне все это не нужно. Я люблю и уважаю своего мужа и не собираюсь его огорчать ради того, чтобы доставить тебе удовольствие.
– Глупости! – неожиданно взвился он. – Ладно любовь, предмет темный и исследованию не подлежит. Меня ты тоже вроде любила! Но уважать-то твоего благоверного за что? Только за то, что он по бабам от тебя не бегает? Так может, он просто шифруется лучше!
– Вот кого я не собираюсь с тобой обсуждать, – Марина тоже разозлилась, – так это своего мужа! Тем более сравнивать его с тобой!
– И правильно! – Евгений вернулся в кресло. – Сравнивать можно в одной весовой категории, а тут что? Я солидный бизнесмен, у меня магазины, рынки, бригады рабочих, издательство вот прикупил, а у него что? Серьезно, как можно уважать человека, у которого нет своего дела?
– Как это нет? Он индивидуальный предприниматель и работает побольше некоторых! У него есть имя и репутация, и заказы, между прочим, на полгода вперед расписаны!
– Обзавидоваться можно. Съемки на свадьбах, выпускных и корпоративах… Даже если считать это бизнесом, в его возрасте уже надо иметь собственную студию и молодняк, который на тебя пашет, а не бегать самому с камерой! ИП… Нашла о чем говорить!
– Я, в отличие от тебя, не все меряю деньгами! И вообще, какого черта я с тобой разговариваю, время теряю? Мне надо заявление об уходе написать, вещи собрать, с девочками попрощаться…
– Оставишь заявление на столе и исчезнешь? – Евгений откинулся на спинку офисного кресла, скрестив руки на груди, и хмуро смотрел на Марину. – Твой фирменный стиль?
– Ничего другого ты не заслуживаешь! – Она развернулась к дверям, но не успела сделать и пары шагов, как он спросил негромко:
– А как же «Лотос»?
– Что «Лотос»? – Марина резко развернулась к нему.
– Я по-прежнему жалкая, ничтожная личность, которая не заслуживает твоего внимания. Ладно. Но к издательству ты должна относиться с несколько большим интересом. Ты была правой рукой Трефиловой, и у меня есть предложение, от которого тебе нет смысла отказываться. «Лотосу» нужен директор…