Бывший. Цена твоей любви

Макова Марта

– А виноград не вымерзает? – Лира притормозила и озабоченно заглянула мне в лицо. Волнуется о наших виноградниках?

– Здесь растут специальные сорта, способные выдерживать лёгкие морозы. – я открыл ключом дверь и легонько подтолкнул Лиру в небольшой тамбур. – Но всякое бывает. И вымерзают, и болеют и даже горят.

– Горят?

Глядя в испуганно распахнутые глаза, улыбнулся успокаивая.

– У нас всё застраховано, солнышко. Даже урожай следующего года. Не боись, прорвёмся!

После обеда, заботливо приготовленного мадам Робер,

пошёл в кабинет, проверить электронную почту. Сегодня нанятый мной детектив должен был прислать очередной отчёт.

Лира, прихватив книжку, уютно устроилась в кресле у окна. Знал, что читать она не станет. Будет смотреть в окно и напряжённо думать. В такие минуты мне было тревожно. Чувство беспомощности, неспособности изменить что-то, выедало нутро.

У меня не было весомых, тяжёлых рычагов давления на брата. Иногда хотелось просто придушить Бориса. Это было бы прекрасным решением проблемы, но совсем не мой путь. Я судорожно искал выход из ситуации. Но пришедший отчет от адвокатов и детектива энтузиазма не добавил.

– Лира. – как и думал, она смотрела не в книгу, а в окно, на серые, нахохлившиеся от холодной ноябрьской сырости, дома на другой стороне улицы. Медленно обернулась ко мне, словно предчувствуя плохие новости.

– Прислали отчёт? – обречённость в её глазах убивала наповал.

– Да, родная. Надо поговорить.

Глава 32

Мы молчали. Стояли посреди шумного, многоголосого зала аэропорта, обнявшись, и молчали. Все слова уже были сказаны, и даже не один раз. Я тесно прижималась к Леону, дышала в его куртку и надрывно рыдала внутри себя. Умирала, рассыпалась в прах, на хрупкие хлопья пепла, но молча. Я не знала, что ещё мне сказать моему сильному и нежному Леону.

– Иди, Вики. Посадка на твой рейс заканчивается. Тебе пора. – Леон взял моё лицо в холодные ладони и поцеловал глаза, собирая с них твёрдыми губами влагу. – Я скоро прилечу. Обещаю.

– Я буду ждать. – облизала солёные, дрожащие губы. – Прилетай, пожалуйста. Я не смогу без тебя.

– Обязательно. – Леон не без труда оторвал от себя мои занемевшие в судорожной хватке руки и подтолкнул к выходу в зону посадки. – Иди.

– Я люблю тебя. – отчаяние пыталось продраться сквозь скованное горло рыданиями, но я улыбнулась из последних сил.

– И я тебя. – в потемневших до болотного-зелёного глазах, бушевал шторм из боли и злости. Леон не хотел отпускать меня, но почему тогда отправил домой?

“Не могу видеть, как тебе плохо. Как тоскуешь по сыну. " Разве это причина прогонять меня? Отпускать в дом Бориса.

Я старалась, правда старалась! Чаще улыбаться, не докучать ему разговорами о Мише, хотя говорить о сыне хотелось постоянно. Быть весёлой и смеяться над забавными моментами в фильмах, которые мы часто смотрели по вечерам. Проявлять интерес к делам Леона, мне действительно было это интересно.

Заниматься любовью с ним по ночам, да и не только по

ночам. Всегда отвечала на каждое его проявление любви лаской, ответным желанием. Моя страсть к нему ни капли не утихла. Я всё так же желала его. Я нуждалась в его силе и нежности. Почему он прогнал меня? Почему отправил домой?

Я не помнила, как попала в самолёт, как искала своё место у окна, как пристегнулась. Инструктаж бортпроводников, взлёт, набор высоты, самые сложные для меня моменты, всё прошло в каком-то ватном сне. В тумане слёз. Да, я позволила себе заплакать, но только когда осталась одна, без Леона.

Кажется, сосед по креслу о чём-то спрашивал меня, потом стюардесса принесла мне в воду. Я медленно, по крошечному глоточку пила её, стуча зубами о край картонного стаканчика. Даже если я этот стаканчик потом съела бы – не заметила.

Весь полёт до Москвы я пребывала в каком-то чувстве нереальности происходящего. И только когда меня случайно толкнули, и больно ударили чемоданом в зале прилёта, я очнулась.

Вокруг говорили по-русски. Из динамиков, перемежаясь с английским и переливами сигналов, звучали объявления на родном языке. Я, наконец, поняла, что Леон и Везле остались далеко позади. Я здесь, почти дома. Нужно только выйти к трансферу, доехать до другого терминала, сесть в ещё один самолёт, и через три часа я смогу увидеть сына.

Когда заходили на посадку в родном городе и за бортом стали видны очертания гор и серебряная полоса морского побережья я немного оживилась. В груди затеплился огонёк радости. Скоро, совсем скоро я увижу Мишу, возьму его ручки в свои, услышу его переливчатый смех. Он замечательно смеялся. Заразительно. Так, что хотелось улыбаться, смеяться вместе с ним.

На выходе из зала прилёта меня встречали. Высокий, худощавый молодой мужчина безошибочно подошёл прямо ко мне, катящей свой чемодан.

– Добрый день, Лира Галактионовна, с приездом. Меня зовут Владимир. Я ваш водитель.

– Мой водитель? – кажется, мои брови поднялись до самой кромки роста волос.

Удивлённо уставилась на большой букет белоснежных хризантем. Всегда любила эти цветы. За их немного резкий, горьковатый запах полыни и приморских степных трав. Запах детства, маминых клумб во дворе и поздней осени.

Я рассказывала об этом Борису? Наверное, рассказывала. Или он просто угадал. А может, я зря ищу во всём подвох, и водитель купил первый попавшийся букет? Сейчас сезон хризантем.

– Борис Эдуардович распорядился встретить вас и доставить домой. Прошу вас! – Владимир перехватил у меня ручку чемодана и сделал приглашающий жест идти за ним.

Прислал за мной машину с водителем? Что же сам не приехал? Побоялся лично встретить?

Я сердилась. Я ничего, ничего не хотела принимать от него. Совершенно! И видеть его тоже не хотела. Но если это цена, которую нужно заплатить за то, чтобы быть рядом с сыном – я потерплю. Сколько смогу. А потом либо сломаюсь сама, либо убью его.