Бывший. Игра на поражение
Шрифт:
– На работу выходить не собираешься?
– По-моему, у вас есть кому поработать.
– Есть, – подтверждает он с улыбкой в голосе. Ёрничает. – Есть, конечно, голубушка.
– К чему тогда это лицемерие? Или Вознесенский не справляется?..
От такой дерзости Батюшка замолкает, а потом откашлявшись, расстроенно произносит:
– Нет в тебе женской хитрости, Стоянова. Что ты за человек? Лепишь, что думаешь, без разбора. Столько лет работаешь журналистом, а так и не научилась обходить
– Ну, спасибо, – бормочу под нос.
– Слушай, слушай, я тебя постарше буду. Вот ты там сидишь, на меня дуешься и ведь считаешь, что я тебя обидел чем-то?
– Да нет, что вы? – фыркаю. – Всего лишь отдали мой прайм-тайм.
Досада в душе до сих пор такая ощутимая, что закусываю губу. Лишь бы не разреветься.
– А почему отдал? Не задумывалась?
Закатываю глаза.
– Честно, Анатолий Аркадьевич?..
– Руби свою правду-матку, что уж, – произносит он великодушно.
– Потому что Артемий, как вы говорите, обходит эти острые углы мастерски. Лизоблюдство там в крови, а я этого не приемлю.
Батюшка хохочет в трубку.
– Ну-ну. Так уж и лизоблюдство, – вздыхает по-отечески. – Дело у меня к тебе есть, Стоянова. Зайди ко мне на неделе.
– После вашего последнего задания, я уже переживаю.
– Ты про грека своего? – усмехается генеральный. – Как он, кстати? Ещё не уехал на Родину к пирамидам?
– Пирамиды в Египте, Анатолий Аркадьич.
Хоть бы не позорился.
– Ах… да-да, точно. Но я не об этом. Не уехал твой благоверный?
– Нет.
– Ясно-ясно. Ладно, Веруня. Жду тебя у себя.
– Постараюсь, – вздыхаю трудно и прощаюсь.
Придется отпрашиваться у Адриана, а с его маниакальной мнительностью, что за мной охотятся люди Прохорова, это будет сделать довольно сложно.
Вечером ужинаю в одиночестве и несколько раз набираю его номер. Абонент в сети не зарегистрирован. Телефона Георгия у меня нет, да и уместным это не считаю.
А ещё каждый раз предъявляя права на грека, боюсь, что услышу в ответ то же самое, что сказала Фиала – нет у меня на него прав. Я сама от них отказалась.
А сейчас? Получается, жалею?..
Около полуночи входная дверь стучит, и я внутренне замираю.
Каждый звук отзывается ударом в сердце. Вот Адриан кинул ключи на комод, расстегнул куртку, убрал её на вешалку. Далее слушаю, как захлопывается дверь в ванную комнату.
Звук льющейся из душа воды…
Вскакиваю с кровати и нервно озираюсь.
Я не знаю, где он был. Не знаю, кого встречал с утра Георгий и кто разгромил вазу в нашем с Адрианом временном пристанище.
У меня есть только его «всё в норме» и «верь мне, Вера».
Не слишком большая повязка для моей ревности, но пока я справляюсь. Может
Кивнув самой себе, вылетаю из комнаты и на носочках бегу на первый этаж.
В ванной душно. Моргаю от яркого света и разглядываю крепкие мужские ягодицы. Стягиваю ночную рубашку через голову, скидываю бельё и прохожу в душевую кабину. Обхватив мощный торс, припадаю лбом к влажной спине, которая, кажется, от моего прикосновения разом напрягается.
– Как ты тут, девочка? – хрипит Адриан, разворачиваясь.
– Всё хорошо, – доверчиво жмусь теперь к его груди.
– Скучала?
– Очень.
Он тяжело вздыхает и подхватывает меня под ягодицы, заставляя ногами обнять его бедра, и упирает в прохладный кафель. В кожу на спине будто иголки вонзаются.
– Холодно, Андрей, – взвизгиваю, пытаясь прильнуть к нему посильнее.
Волосы быстро намокают, и я наверняка похожа на мокрую курицу, но он смотрит так, что обо всем забываю.
«Всё в норме».
– Чем занималась весь день? – спрашивает, коротко целуя в шею и опуская взгляд на зажатую между нами грудь.
– Варила борщ и убиралась.
– Это что параллельный мир? – усмехается он, ворча. – Вера Стоянова весь день варила борщ и убиралась…
Твердый член упирается в промежность и хочется, чтобы он поскорее оказался внутри. Когда мы занимаемся сексом – Адриан безоговорочно мой и ничей больше.
Возможно, именно поэтому мне все время хочется заниматься с ним любовью.
Губы Адриана оказываются в предельной близости от моего рта. Кусаю их, проталкивая внутрь язык. Ласкаем друг друга под потоком воды, нежимся и распаляемся. Мир сужается до одной душевой кабины.
Целуемся жадно, будто и правда соскучились. А потом Макрис наконец-то совершает точное движение и входит в меня. Вжимает в стену, которая вдруг становится горячей. Зажмуриваюсь и тяжело дышу, пока он работает бедрами всё быстрее, трахает, словно тоже хочет стать одним целым.
Кончая, выкрикиваю его имя, стону и сжимаю пальцами широкие плечи. Растворяюсь в нем и обнимаю, осознавая, что пропала. Пропала ещё давно, а поняла только сейчас…
На душе вдруг становится тяжело несмотря на ошеломительный оргазм.
Адриан тоже чувствует это, молча сгружает моё тело на пол и включает воду посильнее. Отворачивается и хрипло произносит:
– Тебе надо съехать из этого дома, Вера. Здесь небезопасно. Я нашел новый и нанял тебе охранника.
Сглатываю образовавшийся ком в горле. Как же так?..