Бывший
Шрифт:
Он снова до дома меня провожает. А я уже и не знаю, чего хочу. Как-то все запуталось, усложнилось. И вот он мой дом, он же моя работа. Моя крепость. Собираюсь на крыльцо зайти, перед Макаром извиниться, сказать, что возможно паузу нам надо взять. Обдумать мне нужно. Готова ли я влезать в его жизнь, если вдруг понадобится.
Но замечаю свет в офисной части. Свет, которого ни при каких обстоятельствах не должно быть, он тусклый, будто одна настольная лампа работает. А меня ужас сковывает. Там у нас сейф есть и бумаги разные ценные. А что, если Тимур пошел на новый виток? Что, если приготовил мне еще один сюрприз? Осматриваюсь по
Глава 21
Таня
— Может ты останешься на улице? — заглядывает Макар в темноту коридора, в момент становясь серьезным и собранным.
Затем прикрывает дверь. Не давая мне сделать и шагу внутрь.
Он настроен крайне решительно. Честно говоря, мне действительно страшно. Мало ли кто там может быть. А Макар все же мужчина и с виду довольно сильный. Не понимаю, как кто-то мог попасть в здание. Почему не сработала охранная система?
— Ирка, наверное, забыла поставить офис на сигнализацию, — осеняет меня, злюсь, глядя на темное табло кнопок возле замка. — Я убью ее! Еще раз уволю, а лучше — привяжу к ногам булыжник и скину с моста!
— Ты уволила крикливую бабенку по финансам?
— И юриста тоже.
Мне становится стыдно за свою кровожадность, но Макар вроде не обращает на это внимание.
— Представляю их физиономии.
— Да, они удивились, а потом пытались извиниться, но я сбежала к тебе в машину.
Мужчина долго смотрит мне в лицо, напрочь забыв, что у нас тут борьба с преступностью намечается.
— И все-таки я должна спасти свой офис! — делаю шаг и тянусь к двери, помахивая палкой.
Во мне говорят вино и глупость, иначе я свое поведение объяснить не могу.
— Тише, — разворачивает меня к себе Макар, успокаивая. — Все будет хорошо. Я с тобой и в обиду не дам. Но лучше бы тебе побыть снаружи, — он усмехается, глядя на мою дубину.
От него исходят тепло и забота. Он добрый, я уверена, что и отец он очень хороший, ведь мог же уехать, а вместо этого идет со мной, в самое «пекло», пытается помочь.
— Ты безусловно очень сильная женщина, Татьяна, и я уверен, что у тебя получится наказать преступника, но кому-то придется вызвать полицию, если вдруг меня убьют.
Мы как-то несерьезно относимся к проблеме и уж слишком долго разговариваем.
— Это не смешно, Макар, — толкаю я его в грудь, а он перехватывает поднятую мной палку, сгребает меня в охапку, прижимает к себе и быстро целует в губы.
От подобного порыва у любой женщины захватит дух. И мне, конечно же, приятно, краснею, чувствуя себя защищённой. Макар заходит первым, идет вдоль темного коридора, я остаюсь у входа. С улицы было видно, что свет горит в подсобке, но сейчас я замечаю, что дверь в Иркин кабинет закрыта неплотно. Пол расчерчивает тонкая желтая полоска. Я тут же сообщаю об этом напарнику, он прикладывает палец к губам, просит быть потише.
Из Иркиного кабинета доносится какой-то странный то ли вскрик, то ли всхлип, похоже на голос моей подруги. Я вдруг пугаюсь, представляя, что Ирину связал преступник и теперь пытает, загоняя иглы под ногти. И Макар, видимо, подумав
За технику штурма зданий с захваченными заложниками Макару смело можно поставить жирную двойку. Потому что, если внутри есть кто-то вооруженный, то Макар без пяти секунд труп. Но мой кавалер не пугается и замертво не падает, он застывает на пороге, широко раскрыв удивленные глаза. Я бегу за ним, активно стуча каблуками, потому как звуки становятся очень даже понятными, конкретными и узнаваемыми. Из поскуливаний человека в беде, нарисованных моей фантазией, они преобразуются в жадные стоны. Сюда же добавляются пошлые, влажные шлепки. И, подвинув Макара в проеме двери, я в шоке прижимаю ладонь ко рту. Мы так и стоим бок о бок. А они нас даже не замечают…
Уволенная мной Ирка практически лежит на своём рабочем месте, вжавшись грудью в столешницу и уткнувшись лицом в стопку бумаг. Полы ее клетчатого бежевого пиджака расстёгнуты, полупрозрачный лифчик немыслимого красного цвета наполовину сдёрнут, его объёмное содержимое с распухшими розовыми сосками то и дело вываливается, покачиваясь. Бежевая в клеточку юбка задрана, тоненькие трусы, в тон бюстгальтеру, сползли к щиколоткам. «Шикарный вид» завершают красные чулки. Я видела тонкий красный капрон на ее ногах с утра, он хорошо подходит к окантовке костюма и лаковым туфлям-лодочкам, но я никак не могла подумать, что на Ирке именно чулки. Простая стильная резинка сексуально обхватывает белоснежные бедра. Папки, бумаги и скоросшиватели на столе накренились, как пизанская башня, грозя свалиться в любую секунду. А позади нее пристроился…
— Ну как, ты осознала свою ошибку? Теперь ты поняла, Ирина, что я мужчина, с которым ни в коем случае нельзя так разговаривать?! — шипит Игнат, ритмично вколачиваясь в Иркино размякшее и очень податливое тело.
Из одежды на нашем юристе только жилетка.
Открытие дня: «У Игната довольно худые ноги и бедра, но у него такой большой…». И обращается он с ним, надо заметить, крайне умело. Вот уж не ожидала. Ирка явно кайфует.
Первым в себя приходит Макар, он закрывает дверь, заставляя нас выйти в коридор.
— Блииин, — смеётся он, тормоша волосы на затылке.
— Ох-хо-хо! Они нас даже не заметили! — не могу прийти в себя и тоже смеюсь.
— Эти двое — нечто! — Макар просто умирает со смеху. — Они созданы друг для друга.
Я его активно поддерживаю, хватаясь за живот. Отличное завершение трудного дня. Мне так весело! Мы вываливаемся на улицу. Макар берет меня за руку. Хохочем, как буйно помешанные.
— Мне так стыдно за их непрофессионализм! — вытираю я намокшие уголки глаз.
Заболоцкий обнимает меня, в истерике утыкаюсь ему в грудь.
— Мне кажется, они не поверили, что ты их уволила! — трясется он, сейчас у него непривычно звонкий голос.
— Это точно! — вторю я ему.
На несколько минут я забываю обо всем на свете. Мы долго смеемся, хотя, конечно, в чужом сексе ничего смешного нет. Но мы ведь решили, что там воры и преступники. Вооружились и на полном серьезе шли отбивать мою собственность. Теперь мне интересно — во что это выльется? Ирка и Игнат, серьёзно?! Блин! С ума сойти! Они же ругаются чаще, чем мои родители. Немыслимо! И пока я пытаюсь успокоиться и попутно размышляю о том, как мне теперь вести себя с ними, Макар чуть обнимает меня, наклоняется и снова целует в губы.