Бывший
Шрифт:
— Тут все верно, — сказал Андрей и положил рядом свой листок с этими же надписями, только его список оказался гораздо длиннее. — Так это тебе, что ли, надо было? А че это за девка?
— А-а, — махнул рукой Виталий, разглядывая список Андрея, где еще значились названия какихто улиц, отеля и мужское имя с телефоном, — друган попросил за жену его узнать, за бывшую. Надо помочь человеку.
— Ни че себе помочь… Тут еще надо подумать тебе, стоит ли ему вообще такое рассказывать?
— Да он и не такое уже слышал, — сказал Бандера, уже холодея от предчувствия чего-то ужасного, и, прочитав
Слушая рассказ Андрея, которому явно нравилась эта история, так как говорил он с удовольствием и регулярным смехом, Бандера ценой невероятного усилия старался сохранять хладнокровие. Особенно тяжело ему давались те моменты, где нужно было смеяться вместе с Андреем, для которого лондонская история была комиксом. С трудом приходилось выдавливать из себя улыбку и некое подобие смеха в ответ на хихиканье Андрея именно на интимных местах, от которых сердце было готово разорваться.
В один момент ему показалось, что сейчас он потеряет сознание, сомневаясь на этот раз в своих актерских способностях, встал и, отвернувшись от Андрея, подошел к окну. Он хотел дослушать все до конца, пока Андрей не раскусил его блеф и не понял свой прокол. Но все испортила зашедшая в кабинет жена Андрея Лидия, которая заботилась о муже не только дома, но и на работе. Она работала в другом кабинете и принесла Андрею кофе.
— О, здравствуй, Виталь, — обрадованно сказала она. — Как ты поживаешь? Тебе сварить кофе? Будешь?
— Спасибо, Лида. Не надо, — ответил Виталий, не поворачиваясь и забыв поздороваться. Голос у него был не похож на голос того человека, которого она знала раньше.
Поставив кофе на стол, она показала на Бандеру и вопросительно взглянула на мужа. Тот сам ничего не понимал и, недоуменно пожав плечами, показал жене, чтобы она вышла.
— Че случилось, Виталь? — спросил он, вставая и подходя к Бандере. — Тебе что, плохо, что ли?
Увидев своего друга вблизи, Андрей испугался — таким бледным он его еще никогда не видел. Виталий медленно повернул к нему голову и сказал каким-то не своим голосом:
— Все нормально, Андрей. Продолжай.
Но Андрей видел, что даже эти слова дались ему с большим трудом, и только теперь начал что-то понимать. Он подошел к столу и, еще раз прочитав имя и фамилию той девушки, про которую только что рассказывал, схватился за голову.
Бандера, которому теперь уже нечего было скрывать, повернулся к нему и, подойдя к столу, присел обратно на стул.
— Значишь, говоришь, просила еще и еще? — спросил он хриплым и севшим голосом. — А на каком языке, на английском или на русском? Ты не договорил.
— Какой же я идиот, — качал головой Андрей, — как же я сразу не догадался. Ведь фамилия та же самая, что и в фильме. Она же сразу показалась мне знакомой.
— Таких фамилий по стране знаешь сколько? — прохрипел Виталий. — Ну давай, рассказывай дальше, раз начал.
— Я должен был сразу понять… — все сокрушался Андрей, опустив голову, — должен был… Ведь все данные одинаковые… сын еще… Но как она в Англии оказалась? — вдруг, подняв голову, спросил он.
— Давай рассказывай
— Гена не рассказывал тебе этого? — догадался Андрей.
— Конечно, нет…
— Он убьет меня, — повесил он голову и спросил: — Зачем ты меня обманул, Виталя?
— Я должен знать правду, — ответил Виталий, — Гене ничего не скажу, не бойся.
Андрей поднял голову и недоверчиво посмотрел на Бандеру. Опасался он не напрасно, знал многих людей, которые жестоко расплатились за свой длинный язык.
А он-то уже давно догадывался, у кого он работал и какие могут быть последствия. Сокрушаясь, что так глупо попался, он сказал:
— Если Гена узнает, что я рассказал о его делах без разрешения, мне конец.
— Я же сказал, не узнает, — как-то странно произнес Виталий и, немного помедлив, добавил: — Если поможешь мне.
— В чем? — спросил Андрей, теперь уже преданно глядя на Бандеру.
Тот поднял на него красные и мокрые глаза. Андрей даже удивился. В обычно стеклянных и непроницаемых глазах Бандеры ничего не было видно, теперь же можно было прочитать в них все, как в открытой книге. И боль, и бессильная злоба перемешивались в них с большей долей душевных переживаний. Слез не было но, казалось, глаза были такими мокрыми, что с них вот-вот польется. И, наверное, ценой невероятных усилий он старался внешне оставаться спокойным. Что у него не очень-то получалось.
— Рассказывай все до конца, — проговорил Виталий очень тяжелым и хриплым голосом. Боль в груди, видимо, как-то отдавалась или сдавливала голосовые связки и слова давались ему с трудом: — И дай мне посмотреть пленки, которые прислали из Лондона.
— Никаких пленок не было. Блэк сказал, что они каждый раз едут в разные отели и установить аппаратуру во всех нет возможности.
— А откуда тогда такие подробности? Что стонала, что просила еще и так далее?
— Он сам стоял под дверью номера и все слушал. Он человек незаинтересованный, врать не станет.
Бандера отвернулся. Пытаясь успокоиться и привести в норму сердцебиение, он расслабился, и его руки безвольно повисли. Когда через несколько секунд он не получил желаемого результата, то опять собрался с силами и сказал:
— Мне нужно увидеть записи. Если их нет, то пусть сделают.
— Я не могу, Виталь, — взмолился Андрей, — я и так тебе все рассказал. Могу еще помочь, в чем смогу. Но я не могу давать им указания от имени Геннадия. Он может не только через меня с ними общаться. Если все всплывет, мне конец.
Бандера опять повернул к нему свое бледное лицо с кроваво-красными глазами и тоном, больше похожим на приказ, попросил:
— Помоги мне. Если я увижу все своими глазами, все чувства уйдут и все это закончится.
Андрей вскочил и заходил по кабинету, напряженно раздумывая над чем-то. Угрожающий тон Бандеры подействовал на него очень сильно.
— У меня не плохие отношения с Блэком, — наконец заговорил он и остановился, — я могу попросить его сделать это, но только для меня лично, от своего имени. Но тогда нужны будут деньги. Я для него не авторитет, а эти процедуры у них там недешево стоят.