Ц 6
Шрифт:
— Шалом! — воскликнул он, топорща усы.
— Салям! — ухмыльнулся Алон, и крепко пожал протянутую руку.
— Вот, разузнали кой-чего! — Саад развернул карту на броне «Магаха». Юваль живо прижал ее руками, чтобы не залистывало ветром.
— У палестинцев пятнадцать тысяч бойцов, — доложил майор. — Крупные силы противника сосредоточены на западном склоне хермонского хребта и на высотах Арнуна, господствующих над излучиной Литани — это там, — махнул он рукой, — ближе к Набатии. Оттуда палесы контролируют Тир, Большую Сайду и все побережье от Дамура
— Тогда продолжим! — зловеще улыбнулся Алон.
«Хочешь состариться — сиди. Хочешь омолодиться — иди!»
— По машинам!
Воскресенье, 24 октября. День
Москва, Пушкинская площадь
Мы шагали шеренгой, хоть и не в ногу — молодые и модные. Я с Ритой — посередине, а слева от меня — Инна со своим Олегом. Красавец Видов вел под руки сразу двоих — прелестную жену и подозрительно румяную Машу. Ритка шушукалась с «непарной» Светланой, а замыкали строй благодушный Изя с отчитывавшей его Альбиной.
Премьера!
Впереди, под взлетавшим козырьком «России», ярчели громадные афиши. Даже отсюда, с бульвара, узнавались анфас рисованный Мкртчян да знаменитая троица, Никулин-Вицин-Моргунов. Плюс две красавицы вполоборота — Наташа Варлей и Инна Видова.
«СНЕЖНЫЙ ЧЕЛОВЕК И ДРУГИЕ» — выплясывали огромные буквы, а серебристые динамики разносили знаменитые «акустические коллажи» Гайдая — причудливую звуковую смесь разухабистой музычки с закадровыми шумами. Абсурдный саундтрек звал к себе, манил предвкушением шедеврального зрелища, загодя настраивая на легкомысленный лад.
— Леонид Иович — бог комедии! — пафосно выразился Видов.
— Точно! — поддакнула Маша. — Точно!
Инна смолчала, на секундочку, как бы случайно, прижавшись ко мне плечом и стрельнув глазками. Рита в это долгое мгновенье не смотрела на нее, но словно почуяла исходящую от Хорошистки опасную женскую эманацию — и крепче прижала к себе мою руку. Я успокаивающе погладил ее тонкие, изящные пальчики — девичьи губы отозвались благодарной улыбкой…
— Я «Бриллиантовую руку» раза три смотрела, — безмятежно молвила Сулима. — Да и «Кавказскую пленницу»… И, ведь, знаешь сюжет чуть ли не наизусть, а все равно интересно!
— Ну-у, я вообще повторюшка! — прыснула Светлана в ладонь. — Насмотрелась «Ивана Васильевича…»! Теперь чуть что — «вельми понеже»!
— Житие мое… — вздохнул я, театрально печалясь.
— Иже херувимы! — звонко рассыпался смех близняшки.
— Ой, Олег! — воскликнула Аля, наклоняясь, чтобы видеть актера. — Это, наверное, по твою душу!
Впереди замаячила толпа поклонниц, томившихся от обожания.
— Скорее, к Инночке, — блеснул зубами Видов. — Я у Гайдая на втором плане!
Но фанатки, щебеча и стрекоча, как стая сорок, пылко набросились на него, сливаясь в восторженный вихрь улыбок,
— Прямо, кинозвезда! — вытолкнул я, любуясь чудным профилем.
— Да какая там звезда! — на губах Инны тенью промелькнула улыбка. — Так, старлетка…
— Всё, всё, девушки! — взмолился Олег, поднимая руки, словно сдаваясь. — Опаздываем!
Закогтив автографы, стайка обожательниц неохотно сняла окружение, и наша шеренга отсчитала ступеньки знаменитой лестницы, перекрывшей проезд. Под крутым козырьком кинотеатра шумная, нарядная публика загустела, отчаянно взывая о лишнем билетике, и мы еле протолкались, всего разок затормозив у почтительно расступившихся зрителей — в пустом кругу, словно очерченном мелом супротив Вия, Гайдай давал интервью телевизионщикам. Инна прижалась к моей спине, как бы под напором «массовки».
— …Мне ближе сатира, гротеск, эксцентрика, — уныло тянул режиссер, оглядываясь в нетерпеливом поиске. — Я люблю острый ритм, быстрый темп, резкий монтаж, кинотрюки, очень люблю пантомиму…
Узнав меня, он неожиданно воскликнул:
— Миша! Здравствуйте! — высокий, нескладный Гайдай рывком вышел из кадра и затряс мою руку. — Как же вы нам помогли! Столько смешных моментов — чудо, блеск! Очень, очень стилево!
— Да ладно, — заскромничал я, уводя взгляд от любопытного ока телекамеры. — Надо ж было порадеть за важнейшее изо всех искусств! Здравствуйте, Наташа, — обронил мимолетно, замечая Варлей. — Или Нина?
Миниатюрная актриса весело рассмеялась.
— Да я уже и сама не знаю! — резво заговорила она. — Вжилась в роль! Привет, Олег! Инночка, привет! Или Дашенька?
Девчонки с готовностью рассмеялись, а Инна лишь улыбнулась, словно храня верность сценическому образу — холодноватой и недоступной ленинградочки.
— Привет, — потеплели глаза Хорошистки. — Знакомься, это Миша!
— Очень приятно! — оживленно молвила «кавказская пленница».
Я задержал ее маленькую ладонь в своей, и представил подругу:
— А это Рита!
— О-о! — Варлей с восхищением измерила глазами Сулиму. — Лоллобриджида зачахнет от зависти! И я тоже! — комично понурилась она. — Всегда мечтала быть высокой, как вы. Киношники еще не пристают?
— Отбиваюсь пока, — мило улыбнулась Рита.
— Всё, всё, пошли! — заторопил нас Видов. — Скоро начнется!
Мы успели. Под шепотки зала чинно расселись в партере. Слева мои ноздри тревожила Инкина «Шанель № 5», а справа щекотал подкорку винтажный аромат «Клима».
«Сулима — «Клима», — суетливо промахнула мысль. — В рифму…»
Девушка наклонилась ко мне, не отрывая глаз от гигантского белого экрана.
— Ты чего принюхиваешься? — шепнула она.
— Запахи будят воспоминания… — пробормотал я тихонько, кладя руку на Ритину коленку, словно оберега касаясь. Теплая ладонь ласково накрыла мою пятерню. И бысть тьма…