Calendar Girl. Лучше быть, чем казаться (сборник)
Шрифт:
– Сорняк заразит всю посадку и уничтожит ее красоту. Нечто вроде негативных мыслей.
Негативных мыслей.
– То есть как?
Антон мягко улыбнулся, и его глаза вспыхнули яркой зеленью.
– Сядь рядом со мной, Lucita.
Я выполнила его просьбу, угнездив свою задницу на узкий край кадки с цветами.
– Негативные мысли поселяются в мозгу словно дурное семя – и когда они прорастают, то захватывают весь разум, лишая тебя способности ясно видеть истину и красоту. Видеть правду в человеке или в ситуации.
– Ты меня удивляешь, – сказала я, положив руку ему на плечо и сжав пальцы.
Но когда он, в свою очередь, положил руку мне на колено, я заледенела. Ужас и омерзение поднимались от того места, где он касался меня, вверх по ноге, охватывали тело, обручем сжимали грудь. Я задержала дыхание, поначалу даже не осознав этого. Зеленые глаза Антона впились в мои, а потом он зажмурился, медленно моргнул и убрал руку. Только тут я снова смогла дышать. Я отвернулась, обняла руками колени и задышала, медленно вдыхая через нос и выдыхая ртом. Я постаралась, чтобы Антон не заметил, но не тут-то было. Он все увидел, но ему хватило воспитания, чтобы никак это не комментировать.
Когда я наконец-то привела себя в норму, он ответил мне. Поиграв бровями, Антон облизнул свои пухлые, зовущие к поцелуям губы, и сказал:
– Я удивляю большинство людей.
В его голосе явно слышался сарказм.
– Значит, твое хобби – садоводство?
– Si, – кивнул он. – Мне нравится наблюдать за ростом красивых созданий. И мне нравится есть то, что я вырастил.
На сей раз в его тоне прозвучала гордость. Судя по всему, Любовничек-латинос любил свое хобби, и почему-то это делало его более реальным, немного более приземленным.
У меня в голове зазвенело слово «есть», оно напомнило мне о том, как жадно он ел ужин прошлым вечером и как отреагировал на известие о том, что меня не покормили.
– Ты что, неравнодушен к еде? – спросила я, теребя листик незнакомого мне кустарника.
Все здесь казалось моему неопытному глазу таким странным и экзотическим.
Антон встал и, шаркая, двинулся к следующему кусту.
– Пища – это самое необходимое. Никто не должен страдать от ее недостатка.
– Звучит как слова человека, успевшего пожить без нее и знающего, каково это.
Челюсть Антона побелела, губы сжались в тонкую линию. Бинго!
– А ты собираешься объяснить мне, почему застываешь, когда я прикасаюсь к тебе даже по-дружески? Хотя я был бы не прочь прикасаться к тебе и по-другому. Если ты не возражаешь.
Его глаза ярко сверкнули, недвусмысленно показывая, что я ему действительно нравлюсь… как, впрочем, и он мне, да только не судьба.
Шагая вдоль рядов цветов и кустарников, я оставила без ответа и вопрос Антона, и намек на то, что он ко мне неравнодушен.
Я
– Акация Фарнеси. Она цветет круглый год, но не трогай… – произнес он именно в тот момент, когда я потрогала желтый бутон и напоролась на колючки.
– Ой!
Я отдернула палец и замахала им в воздухе. Антон схватил его и сунул себе в рот. И тут одновременно произошло три события.
Первое – внизу живота у меня вспыхнул огонь, вызвав такой прилив вожделения и желания, что между ног все мгновенно увлажнилось.
Второе – тревога и страх вгрызлись в мое тело, заставив меня застыть на месте.
И третье – в глазах все потемнело. А когда я открыла их, то обнаружила, что снова очутилась там. Я была прижата к проклятой стене.
Глава четвертая
– Ты думаешь, что ты особенная, да?
Его слова так и сочатся злобой.
Я качаю головой, стараясь говорить как можно спокойней.
– Вовсе нет.
Это правда, но, судя по его реакции, он мне не верит. Нахмурившись, он разворачивается и шагает ко мне, пока мне не приходится вскинуть руки, чтобы удержать его. Но Аарон не останавливается. Он продолжает напирать, так что вскоре я утыкаюсь спиной в бетонную стену в каком-то темном углу. Еще пару шагов, и его грудь упирается в мою, а я все еще не соображаю, что происходит. Я пытаюсь придумать, как бы выпутаться из этой ситуации, но шампанское притупляет рефлексы. Руки и ноги кажутся тяжелыми, словно налиты свинцом.
– Аарон, ты не хочешь этого делать.
Сейчас он стоит очень близко, и его нос скользит вдоль моего виска. По позвоночнику бегут мурашки, тонкие волоски на затылке встают дыбом.
– Конечно же, хочу.
Он говорит ровно, как автомат, без всяких эмоций в голосе.
Я снова толкаю его в грудь, надеясь, что он хоть немного отступит. Результат нулевой. Страх, сильный и жаркий, будоражит мои чувства, все сводится к простому рефлексу «драться или бежать».
– Пытаешься сбежать, маленькая шлюшка, – пьяно тянет он.
– Я не шлюха, Аарон. И тебе это известно.
Я отпихиваю его и бросаюсь вперед, изо всех сил желая убраться отсюда подальше. Но тут все становится только хуже.
Аарон прыгает на меня и кусает в основание шеи, там, где она переходила в плечо. Сильно. Так сильно, что я кричу во весь голос. В ране пульсирует боль. Но Аарону плевать – он пользуется тем, что намного сильнее меня.