CalibreSourceFile_562ee0349ebe9
Шрифт:
— Я не изменился оттого, что у меня другое имя.
Щеки Эмили залились краской стыда, когда она вспомнила, как раскрылась перед этим негодяем.
— Представляю, какой я тебе показалась смешной с моими глупыми мечтами.
Он улыбнулся, и глаза его потеплели.
— Ты показалась мне очаровательной.
Этому человеку лгать было так же легко, как ястребу летать!
— Прошу тебя! Игра окончена. Ты победил. Нет никакой необходимости продолжать это кривлянье.
— Я мог и дальше лгать про потерю памяти. Мог продолжить игру. Но не хотел строить
— Но ты действительно лгал мне.
— Не всегда.
— Ты использовал меня.
Он посмотрел ей в глаза, и от его оборонительных укреплений и следа не осталось. На его лице отразилась боль.
— Я люблю тебя, Эм.
Эмили покачала головой:
— Пожалуйста, не надо. Ты считаешь меня жалким созданием, нуждающимся в твоих нежных и лживых признаниях. Я вполне способна смотреть правде в глаза и от этого не умру.
— Правда заключается в том, что я люблю тебя. В тот самый миг, когда я влюбился в тебя, я понял и то, что в один прекрасный день мне придется вот так стоять перед тобой и выслушивать упреки. Но любовь наша достаточно сильна для того, чтобы пережить и такое.
Она с трудом сдерживала слезы, чтобы не выдать своих чувств.
— Почему бы тебе не попробовать быть честным для разнообразия? Почему бы не заявить попросту, что нынешнее твое положение требует, чтобы ты возместил урон, нанесенный этой семье твоим отцом и тобой? В конце концов, скандал скажется не лучшим образом на репутации нового маркиза Блэкторна, не правда ли?
Он положил руку на спинку кресла. Вид у него был изможденный, он напоминал падшего ангела, балансирующего на краю адской бездны и мечтающего снова очутиться в раю.
— Я и хочу возместить урон. Я бы охотно вычеркнул все то безобразное, что имело место в последние несколько недель. И что было в моей жизни до тебя. Я так хочу начать все с чистого листа. Построить новую жизнь. С тобой.
— Может, по-своему ты действительно ко мне неравнодушен. Но если твоя любовь может проявляться только так, если ты можешь лгать, обманывать, играть моими чувствами, то такая любовь мне не нужна. — Она отвернулась от него и вышла в сад, в серый предрассветный сумрак. Медленно прошла по террасе, хотя ей хотелось бежать. Но бежать от собственной глупости было некуда.
Боже, как же ей хотелось обнять его, прижать к себе и не отпускать до скончания века. Но нельзя допустить, чтобы сердце ее снова было растоптано. Она положила руки на каменную балюстраду, сдерживая готовые хлынуть слезы.
Хотя он двигался совершенно беззвучно, она почувствовала его приближение, почувствовала тепло его тела за своей спиной еще прежде, чем его сильные руки легли ей на плечи.
— Неужели все, что было между нами, ты считаешь ложью?
Она передернула плечами. Он сразу убрал руки.
— Ты не тот, в кого я влюбилась. Ты чужой.
— Я тот же самый. Тот, который сжимал тебя в объятиях. Тот, кто любил тебя. Тот, кто посвятил свое сердце, свою душу, свое тело — все, что только есть у меня, моей леди.
Она резко обернулась.
— Как ты смеешь напоминать мне
— Посмотри на меня. — Он обхватил ее лицо ладонями и не отпустил, когда она попыталась вырваться. — Ты и правда видишь другого человека, когда смотришь на меня? Неужели ты не видишь, что я не изменился? Я — человек, которого ты любишь. Я — человек, который любит тебя. Я и есть твой Шеридан Блейк.
— Шеридан Блейк никогда бы не стал обманывать меня.
— Ты поклялась мне в вечной любви. Не все ли равно, как меня зовут?
— Ты негодяй, который…
Не дав ей договорить, он прижал губы к ее губам. Эмили осталась бесстрастной. Нет, она не станет отвечать на его поцелуй. Не выдаст своих чувств. Он не узнает, как сильно она желает его. Но жар поцелуя усыпил ее бдительность, и она сама не заметила, как на нее нахлынуло знакомое томление.
Она попыталась вырваться, надеясь, что дистанция поможет ей сохранить ясность ума. Его ладонь легла ей на затылок, он удержал ее, продолжая впиваться в ее губы, волшебный эликсир проникал в нее и растекался по крови жидким огнем. Он обнял ее свободной рукой, прижимая к своему жаркому мощному телу. Воспоминания ожили в ней, вспыхнули тысячей свечей, в их пламени отразились желание и страсть.
— Теперь попробуй скажи мне, что это ненастоящее, — прошептал он, почти не отрываясь от ее губ.
Он сильнее прижался к ней, придавив ее к балюстраде, давая ей почувствовать силу его возбуждения. Эмили задрожала всем телом, ощутив прикосновение напряженной плоти, обещавшей блаженство.
— Скажи, что не хочешь меня. Что я не почувствую влажного жара твоего желания, если подниму твое платье и положу руку между твоими бедрами.
Эмили отпрянула от него.
— Мужчина, которого я желаю, больше не существует.
Он пристально посмотрел на нее, губы его сжались, глаза наполнились страданием.
— Неужели все было не по-настоящему, Эмили? Неужели ты любила фантазию, образ, живший лишь в твоем воображении?
— Когда я смотрела на тебя, то видела только Шеридана Блейка. Мужчину, которого сама выдумала. Мужчину, которого любила. Мужчину, которым ты никогда не сможешь стать.
Саймон отшатнулся, как от удара.
— Однажды ты сказала, что не отступишься от меня, что бы я там ни натворил в прошлом, до того, как появился в твоей жизни. Ты готова была все простить Шеридану Блейку. Неужели у тебя не найдется хоть капли снисхождения и для Саймона Сент-Джеймса?
— Саймон Сент-Джеймс — закоренелый негодяй.
— Зато Шеридан Блейк — идеал.
Шеридан Блейк — всего лишь иллюзия. Но она не в силах остановиться, ей необходимо выместить свою боль на нем. Заставить его страдать так, как этот обманщик заставил страдать ее.
— Шеридан Блейк честен. Верен. Храбр. Настоящий джентльмен.
— Он, конечно, идеальный. Но у него одно существенное преимущество. Он ненастоящий. А настоящие люди сплошь и рядом совершают ошибки. В том числе и я. И самой большой моей ошибкой было то, что я влюбился в женщину, которая предпочитает реальной жизни фантазии.