Can't help falling in love
Шрифт:
Та пожала плечами и вышла, прикрыв за собой дверь. А миссис Уилер рухнула на стул, закрывая лицо ладонями, глухо всхлипывая.
— Так, а теперь по порядку. Что именно случилось? — важно начал шериф, упираясь локтями в столешницу и наваливаясь на сцепленные перед собой руки.
— Мой мальчик… Michael… Он пропал… — судорожно отвечала Карен, постоянно шмыгая носом.
— Michael? — изумился Джим.
Вот от кого-кого, а от этого местного святого он такого не ожидал. Тот ведь слова злого никогда никому не сказал, а тут — пропал… Видимо, довела жизнь парнишку, и тот просто сбежал.
— Ты уверена в этом? —
— Нет! — яростно воскликнула она. — Только не Michael! Это всё та девчонка! Это она погубила моего мальчика!
— Какая девчонка?..
***
Майк вышел из церкви после поздней воскресной службы. Сегодня пастор затянул свою проповедь и молитву, призывая всех быть очень осторожными, ведь именно сегодня ночью на землю приходят слуги Дьявола. Он наставлял всех относиться внимательнее к себе и своим близким, дабы не допустить злой дух в свой разум.
Майк же, всю службу просидевший на самом первом ряду, задумчиво разглядывал горящие в подсвечниках свечи, которые истекали, словно слезами, крупными каплями бежевого воска. Он слушал эту речь из года в год, как заевшую пластинку, и уже сам мог дословно повторить всё сначала до конца, проповедуя.
Поэтому сейчас он шёл, запихнув руки в карманы, изредка молчаливо прощаясь кивком головы с такими же припозднившимися верующими, которые честно отсидели всю службу. На улице было уже темно, но его это совершенно не волновало — он шёл вперёд по своей улице, флегматично осматриваясь по сторонам.
И неожиданно в кромешной тьме детской площадки вспыхнул и потух маленький оранжевый огонёк. Он моментально привлёк всё его внимание. Майк даже притормозил, чтобы получше рассмотреть позднего желающего покататься на качелях.
— Ну же, не бойся. — Раздался мелодичный девичий голосок из темноты. — Иди сюда.
И Уилер почему-то послушно пошёл, как ягнёнок, завороженный прекрасным звучанием дудочки пастуха.
На площадке, привалившись спиной к железной цветной лесенке, стояла девушка лет семнадцати, в драных джинсах и свободной однотонной футболке. Её миловидное личико обрамляли забавные тёмные кудри и подсвечивал время от времени тлеющий кончик сигареты.
Она показательно затянулась, зажав фильтр между тонкими указательным и средним пальцами, а потом, чуть склонив игриво голову, с улыбкой посмотрела на него, выпуская дым через нос. И хотя было темно, Майк готов был поклясться, что её прищуренные глаза озорно сияли. И это почему-то завораживало его. Впервые.
— Мы так и будем просто молча смотреть друг на друга? — со смешком уточнила она, делая новую глубокую затяжку.
— Тебя проводить? — вдруг спросил сам от себя не ожидавший Майкл, подходя к ней очень близко.
Он был выше этой девушки, так что немного нависал над ней, задумчиво разглядывая её чарующие тёмные глаза.
— Может, это лучше мне проводить святого мальчика? — ехидно ответила вопросом на вопрос та, а потом, затянувшись, медленно выдохнула дым ему в лицо тонкой струйкой, при этом чувственно сложив губы трубочкой.
И вместо неприятного запаха никотина Майк почему-то почувствовал чуть сладковатый аромат спелых яблок. И это вскружило ему голову, сделав тело неожиданно
— Попробуй, — прошептал он, ступив к ней максимально близко, склонившись к самому лицу и практически касаясь носом её носа.
Она приоткрыла рот и завораживающе медленно облизала кончиком языка свою нижнюю губу, глядя ему прямо в глаза.
— Эл, — вдруг сказала она.
— Michael, — ответил тот, а сам внутреннее вздрогнул от ненавистного имени.
— О, нет-нет… — Эл подалась вперёд, практически прижимаясь губами к его губам. — Майк. Я буду звать тебя Майк.
Майк сам не понял, что именно произошло между ними, но уже в следующую секунду он обнаружил себя страстно целующим мягко постанывающую и ласкающуюся об его пах Эл, которую он буквально вжимал своим телом в детскую лесенку.
Это был его первый поцелуй за девятнадцать лет, но он ни капли не жалел, что разделил его именно с этой практически незнакомой девушкой.
***
— Это сам Дьявол во плоти, Джим! — воскликнула Карен. — Она совратила моего мальчика и забрала его с собой!
Хоппер прикрыл на пару секунд глаза, устало покачивая головой. Неужели эта женщина не понимает, что её сыну уже девятнадцать, а он до сих пор верно хранил целибат. Да у парня, наверное, просто терпение лопнуло, вот он и накинулся на какую-нибудь хорошенькую девочку. А она сразу — Дьявол…
— Карен, — попытался как можно мягче сказать шериф, — ты уверена в том, что он не пошёл на это добровольно?
— Конечно! — изумилась миссис Уилер, как будто эта мысль даже не приходила ей в голову. — Это же Michael! Он не может даже думать о таком, не то, что заниматься! Джим, это всё она! Я уверена! Она испортила моего мальчика! Я лично… слышала… — Женщина вдруг жутко смутилась, покраснев.
Хоппер удивлённо вскинул брови.
— О чём ты говоришь?
***
Майк чувствовал, как мягкая девичья ладошка буквально теряется в его пальцах, и он постоянно оборачивался, проверяя, следует ли Эл за ним. Но та верно шла буквально по пятам и каждый раз, когда он поворачивался, она перехватывала его взгляд, мило улыбаясь. А у самой в глазах не было ни единой приличной мысли. И Майкл чувствовал неожиданный прилив жгучего желания внутри, когда всё тело буквально ломило от возбуждения. Такое с ним было впервые, но он не променял бы эти ощущения ни на какие другие.
Они пробирались к его окну на втором этаже по крыше гаража. Уилер был уверен, что не закрывал его, когда уходил, так что они попали внутрь его комнаты без каких-либо проблем.
Весь дом уже давно спал, когда парочка с тихими смешками пробиралась в узкую белую раму. Но стоило им только оказаться внутри, как Эл толкнула Майка на его кровать, быстро забираясь на него сверху.
Она жадно припала к его губам, обхватив за щёки ладонями, и сама углубила поцелуй, время от времени прерываясь, чтобы дать ему отдышаться. Девушка сидела прямо на паху, крепко обхватив его коленями, и плавно покачивалась туда-сюда, потираясь об его джинсы. Майк остро чувствовал, как ему жарко, как ему нестерпимо хочется унять эту приятную тяжесть внутри, не испытываемую им никогда прежде.