Caprichos. Дело об убийстве Распутина
Шрифт:
Но… через минуту из-за двери подвала снова послышались звуки разговора.
Черт знает что!
Значит…
Распутин все еще жив?
Обратим самое пристальное внимание на характер звуков, как их описывает Пуришкевич. После стона, через минуту, Пуришкевич услышал «мирное звучание речи одного из собеседников и односложные ответы второго». И Пуришкевич приписал услышанный им стон «аберрации слуха». Это логично. Если разговор продолжается, значит, Распутин не умер.
Что, черт возьми, происходит?
Заговорщики всей группой поднялись наверх и
Сделаем то же и мы… соберемся с мыслями и подумаем.
О чем? Да вот хотя бы о стоне.
Пуришкевич слышал стон. Он услышал его примерно через пятнадцать минут после звука хлопающих пробок. Но, приписал услышанный стон «аберрации слуха». Почему? Потому, что через минуту разговор возобновился. Журчание речи с одной стороны и односложные ответы с другой. Дает ли это основание предполагать, что после стона в подвале ничего не произошло?
Нет, не дает.
Думается, не надо объяснять, что впечатление продолжающейся беседы легко может создать один человек, особенно при том характере звуков, которые донеслись из подвала до уха Пуришкевича. Это старый трюк! Против предположения, что в подвале действительно что-то произошло, только звук беседы, возобновившийся после минутной остановки и, конечно, свидетельство Маленького…
…который через несколько минут сам появился в кабинете.
Занятно, что об этом, втором своем визите наверх, в кабинет, Маленький в своих воспоминаниях тоже умолчал.
Неслышно входит Маленький Феликс. Он бледен.
По его словам, Распутин выпил два приготовленных фужера с ядом, съел все эклеры!!!
…и… жив! Цианистый калий не действует! Распутин, по словам Маленького, сидит сейчас на диване (опять диван!) Распутин мрачен и беспокоится. А действие яда сказывается у него только «в слюнотечении и отрыжке».
Маленький Феликс, спрашивает совета у сообщников – что же ему теперь делать?
Ему советуют возвратиться обратно, к Распутину, и ждать, когда яд все же сделает свое дело. Если же по истечении пяти минут его гость не умрет, ему советуют возвратиться назад, и тогда они все, сообща, решат, что им делать.
Время уходит, уже глубокая ночь. Сообщники боятся, что не успеют до утра сбыть труп своей жертвы с рук долой.
Юсупов медленно выходит из кабинета и проходит вниз.
И здесь происходит еще одна малообъяснимая странность.
Еще одно загадочное происшествие загадочной ночи… еще один сюрприз, жертвой которого на этот раз становится уже не Пуришкевич, а его подчиненный, доктор Лазаверт.
После того как Маленький Феликс уходит в подвал, Пуришкевич вдруг замечает, что Лазаверта нет в кабинете.
Он еще несколькими минутами раньше заметил, что доктору дурно. Доктор вел себя необычно: он нервно ходил по кабинету, лицо его наливалось кровью, он в изнеможении опускался в глубокие кресла, находящиеся под окном, и хватался за голову. Глаза Лазаверта бессмысленно блуждали. Пуришкевич спросил: что с вами? И получил ответ, его изумивший.
Лазаверт жаловался на дурноту.
Изумление же Пуришкевича объяснялось тем, что он никак не мог понять причины внезапной дурноты и слабости своего подчиненного, этого «крепчайшего сложения человека, которого он своими глазами видел на войне, на передовых позициях, под огнем неприятеля»…
Пуришкевич никак не мог взять в толк, что случилось с Лазавертом, кавалером двух Георгиевских крестов, боевым врачом, человеком, в мужестве которого он никогда не сомневался, и которого всегда считал человеком огромного самообладания и железной выдержки.
Сначала Лазаверту стало плохо.
А теперь Лазаверт пропал. Что происходит?
Необъяснимо…
Пуришкевич спросил Сухотина: где Лазаверт? Сухотин ответил, что доктор, должно быть, вышел на улицу к автомобилю. И это показалось Пуришкевичу странным. И он решил отправиться за Лазавертом, но вдруг увидел его входящим в дверь кабинета.
Лазаверт был бледен… и Пуришкевичу бросилось в глаза, что доктор весь вдруг как-то осунулся. Тихим шепотом Лазаверт сообщил начальнику, что, почувствовав дурноту, он спустился вниз к автомобилю и там потерял сознание, упав ничком на снег. Так он пролежал некоторое время, снег охладил ему голову, и он пришел в себя.
Но чувствует он себя по-прежнему скверно.
Все это было непонятно, но размышлять о происшествии времени не было, истекали определенные Маленькому пять минут. Оставив Лазаверта, заговорщики стали напряженно ждать появления хозяина дома.
Заканчивалось время длительных пауз, томительного ожидания, и теперь все события начинают разворачиваться очень быстро.
Однако все же отметим для себя, что как раз на пороге решающих событий вышел, а может быть, намеренно выведен из строя единственный из присутствующих, который мог бы определить наличие отравления, характер огнестрельного ранения и прочие признаки, так или иначе связанные с насильственной смертью.
Пять минут истекли…
Пять минут истекли, и на пороге вновь, уже в третий раз появился Маленький. Наблюдательный глаз Пуришкевича отметил, что Маленький уже не медлит, напротив, он очень спешит.
Скороговоркой он сообщает, что положение прежнее, яд не действует, а между тем Распутин выражает самое крайнее нетерпение, спрашивает, почему княгиня Ирина все не идет, и начинает сильно подозревать неладное.
Происходит короткое совещание и рождается план – спуститься вниз всем сразу… Пуришкевич берется уложить Распутина кастетом. Изнемогающему Лазаверту Маленький «на всякий случай» всовывает в руки резиновую палку.