Царь Амореев
Шрифт:
Братья Абуда по привычке шли шеренгой за ним и оглядывали всех вокруг, подозревая в любом грехе. Лугаль положил руку себе на грудь и произнес: «Рим. Рим-Син». Потом указал на грудь Абуда и последний понял, что его просят назвать свое имя. Он так же положил руку себе на грудь и произнес: «Абуд»
Рим-Син кивнул и снова произнес, указывая пальцем на свою брошь на чалме:
«Я-лу-галь-Бе-ло-го-А-мо-ре-я»
Абуд понял, о чем он и сделал знак почтения, пятью пальцами правой руки, задев, сперва свой лоб, а затем этими же пятью
«Я-сын-лу-галь-ди-на-Ва-ви-ло-на. Я-тарх»
Рим-Син остановился, его лицо просияло от понимания и из его горла вырвалось что-то вроде восторга.
«Апель-Син!» – произнес лугаль и сделал жест большого уважения, задев правой пятерней лоб и кинув воздушное приветствие в горизонт вправо от себя. Абуд сделал жест благодарности. Этот лугаль знал о великом Апель-Сине.
К концу пути, у подножья лестницы во дворец, оба выяснили все, что их интересовало. Абуд убедился, что попал в Первый Аморей, а перед ним Рим-Син, действующий лугаль государства. Рим-Син выяснил, что Абуд внук самого Апель-Сина Вавилонского, и его целью было захват Аморейских земель.
Люди с саблями смотрели на вавилонян не так любезно, как их лугаль. Абуд и его братья были выше их всех, почти на одну голову, что очень сильно раздражало последних. А девушки на балконе и вокруг не могли сдержать своего любопытства и томных взглядов, слишком привлекательно выглядели мужчины, сильно отличающиеся высоким ростом и прямыми волосами, в отличии от низкорослых и кучерявых амореев.
Рим-Син обратился к людям с саблями:
– Засуньте свои ножички обратно. Это Абуд сын лугальдина Апель-Сина Вавилонского. И он не идиот, а просто иностранец. Поэтому нужно говорить медленнее. Аккадский не сильно, но отличается аморейского. Если говорить медленно и громко, то до него доходит смысл, всем все ясно, уважаемые?
Южане угрюмо молчали, пока не заговорил Зият-Син:
– Сын-Ва-ви-ло-на-нам-не-враг-но-и-не-друг. При-вет-ству-ем-мо-гу-щест-во-А-пель-Си-на! – все амореи хором протопали правой ногой, приветствуя честь и славу могущественного правителя Вавилона. Весь Мир, считающий себя светским и цивилизованным, что-нибудь да знал о могуществе Апель-Сина. Но даже в самом страшном сне не могли себе представить амореи, что когда-нибудь столкнуться с кем-то из Вавилона. Это все было так далеко и настолько не важно, что было очень странно. Если бы Боги, в этот самый момент, влетели бы сюда на своих летающих колесницах, амореи и то меньше удивились бы.
Абуд и его четверо братьев кивнули в знак согласия, но продолжали кожей чувствовать враждебность. Все прошли в большую залу справа от диванной. Посередине комнаты возвышалось что-то на подобии стола, но низкое и овальное, вокруг него были разложены большие квадратные подушки, вышитые из красного бархата с золотыми нитями. Рим-Син сел во главе странного низкого стола, Абуд занял противоположное место. Это было сделано намеренно и с вызовом,
Все поняли, что вавилонянин пришел с вызовом и с захватническими целями. Учитывая, что они были только впятером, это еще не значило, что они здесь одни. За «туманом» могут находиться 100, а может и 1000 солдат чужестранцев. Не смотря на то, что Абуд полностью скопировал расслабленную позу Рим-Сина, его четверо охранников сидели в боевой позе готовности к мгновенному отражению атаки: как будто они собирались помолиться на коленях, но передумали и сделав шаг одной ногой вперед, застыли в этой позе.
Южане и сыновья Рим-Сина продолжали с ненавистью сверлить взглядом чужаков, пока слуги разносили мясо, каши и бульон. Первым, после Рим-Сина, начал пробовать еду один из его охранников из тарелки, предназначенной Абуду. Лугаль восхищенно захлопал по столу ладонью, таким образом, выражая свое одобрение.
– Не-нет-нет! У-нас-та-ко-е-не-прак-ти-ку-ют. Э-та-зем-ля-свя-щен-на-я. Здесь-сту-па-ли-но-ги-бо-гов-сне-ба!
Абуд кивнул, он понимал, когда лугаль говорил медленно и протяжно:
– Ввас-не-сом-ни-ва-юсь у-ва-жа-е-мый лу-галь Рим-Син. Ва-ши-гос-ти-не-из-э-тих-зе-мель
Азад мгновенно покраснел от злости, когда до него дошел смысл слов чужака, но отец удержал его за плечо от опрометчивого шага. Сын лугальбаша Южного Аморея уже черной ненавистью истекал к Абуду, ибо тот пришел за тем, что по праву принадлежит ему. За его женой – за Милат. Ибо Милат была той самой короной на голове будущего хозяина этих мест. Азаду плевать на все царства мира, но он на смерть будет бороться за свою любимую.
Он представлял себе, как перемахивает через весь стол, махает левой ногой, где из пятки торчит широкий кинжал, которым исполосует горло двоих справа от Абуда. Правой рукой он пройдет саблей по шеям двоих слева и мгновенно воткнет ее в горло Абуду, глубоко и с хрустом – услышит, как ломается его позвонки и ребра…
Абуд пристально посмотрел на Азада, как будто услышал его мысли, но все его тело было все так же в расслабленной и небрежной позе, с показным спокойствием:
– Спа-си-бо за у-жин. Мо-гу я при-сту-пить к пе-ре-го-во-рам?
Рим-Син улыбался и похлопал в ладоши, призывая вынести сладости и напитки. Он напоминал доброго царя из сказок, который всегда оказывался отцом царевны:
– Да. Да, сы-нок. Слу-ша-ем!
Абуд выпрямился и сел, скрестив ноги в позе йога, небрежно попивая цветочный напиток из круглой чашки странной формы, но все его тело источало угрозу и опасность:
– Я при-шел за ди-ва-ном Белого Аморея. Я за-яв-ля-ю пра-ва Апель-Сина на Белый Аморей и все его вла-де-ни-я.
Южане и сыновья Рим-Сина дернули головы в сторону Абуда, он продолжал смотреть на Рим-Сина: