Царь царей...
Шрифт:
— Глубоко? Жив? — встревоженно спросил Михаил Степанович, нагибаясь над провалом.
Из темноты его слышались стоны; на расстоянии приблизительно сажен двух от поверхности земли можно было различить сидевшего Филиппа.
— Жив! Слепая кляча, этакая! — с сердцем ответил Сви-рид Онуфриевич, разматывая вместе с Василием пук толстых веревок. — Как мы теперь такого борова вытащим? Эй, Филипп, — крикнул он в яму, — можешь задержаться за веревку?
— О-ох… — донеслось в ответ.
— Надо лезть… Я спущусь! —
Обвязаться веревкой, сесть на край провала и затем повиснуть в нем — было для молодого этнолога делом одного мгновения.
Свирид Онуфриевич и все остальные ухватились за другой конец и медленно спустили Михаила Степановича.
— Тяните! — послышался минуты через две окрик его.
Все дружно налегли на веревку и не без усилий вытащили красного как вареная свекла Филиппа. Вид у него был перепуганный донельзя, глаза вытаращены.
— Расшибся? Кости целы? — спросил Свирид Онуфриевич, ощупывая руки и плечи своего «личарды».
Филипп стоял как бык, сопя вместо ответа.
— Что ж ты молчишь? — сказал Иван Яковлевич. — Ушибся ты или нет?
— Дюже спугался… — ответил тот наконец таким замиравшим от страха голосом, что никто не смог удержаться от улыбки.
— Слушайте! — глухо донесся из провала зов Михаила Степановича. — Здесь ход какой-то есть! Надо фонарей, веревок побольше!
Пришла очередь встрепенуться Павлу Андреевичу.
— Что за ход? — крикнул он. — Не пещеры ли?
— Возможно… — послышалось со дна провала. — Трудно что-нибудь разобрать впотьмах. Несомненно, есть что-то!..
Подземная экскурсия была решена единодушно.
Василий и Антон отправились за фонарями, веревками и запасом воды и провизии: экскурсия могла затянуться на несколько дней.
Наверху, у провала, в качестве караульных при палатках и остальном имуществе, постановили оставить Василия и Филиппа.
Антон выразил непреклонное желание сопровождать своего барина хотя бы к самому центру земли.
Не прошло и получаса, как пятеро смелых путешественников уже стояли на дне провала с зажженными фонарями и мешками за спинами.
Над ними голубел клочок неба, виднелись наклоненные лица Филиппа и Василия.
Оставленный хозяином Кузька бегал по краю и то возбужденно лаял, то принимался выть.
— Счастливого пути! — крикнул Василий. — Антон Иваныч, кресты-то на стенах не забудьте мелком ставить!
— Не забуду!.. — глухо послышалось снизу. И тусклые желтые огоньки, освещавшие ноги путешественников и нижние неровные части стен каменного колодца, исчезли.
— Ушли… — проговорил долго прислушивавшийся к шаркавшим звукам шагов Василий. — Куда, милый человек, наука-то людей заводит?!
Филипп не ответил: он все еще отдувался и ощупывал бока свои, как бы сомневаясь в целости их.
XXI
Ход
Антон, замыкавший шествие, через каждые сорок-пять-десят шагов останавливался и аккуратно начертывал большие белые кресты на правой стене.
Пол прохода как будто мало-помалу понижался. Через некоторое время на путешественников вдруг резко повеяло холодом. Свод над головами их ушел в высь, недосягаемую для света фонарей, и вдруг исчез совершенно: путешественники увидали полосу бледного неба и гигантскую снеговую гору с выставлявшимися из нее прозрачными ледяными утесами; она подымалась со дна глубокой, мрачной и узкой пропасти, в которую привел подземный коридор, и преграждала путь.
С большими усилиями, подсаживая и втаскивая друг друга на веревках и палках, удалось наконец путешественникам взобраться по утесам на снеговую гору; под ногами очутилась бездна; вверх, до края пропасти оставалась приблизительно еще такая же величина.
— Какие мы песчинки, господа! — произнес Иван Яковлевич, стоя почти по пояс в снегу и глядя на иззубренные отвесы стен по сторонам. — Какая глубина!
— Да, колокольня Ивана Великого, вероятно, уставилась бы здесь так, что снаружи и не видна бы была! — сказал Михаил Степанович.
Палеонтолог освещал своим фонарем камни стен и внимательно рассматривал строение их.
— Осторожнее! — крикнул ему охотник, вдруг исчезнув в снегу почти по шею и выбираясь из него с помощью Антона и Михаила Степановича. — Не провалитесь там у стены.
Павел Андреевич вернулся к остальным.
— Все базальт… — проговорил он. — Подобный чудовищный массив я вижу впервые!
— Вот бы оттуда сверзиться! — заметил Свирид Онуф-риевич, кивнув головой на грозно висевшие наверху утесы. — Мое почтение, что за лапша бы вышла!
Саженей через сорок снеговой завал уходил во тьму; путешественники невольно подняли головы кверху: неба дальше опять видно не было; часть свода, закрывавшего пропасть, вероятно, некогда рухнула, благодаря чему и образовалась на такой глубине мощная гора из снега и льда.
Спускаться предстояло в полную неизвестности темноту, может быть, в еще более глубокую пропасть, чем пройденная.
Путешественники остановились и стали советоваться.
— Уж раз пошли, так пойдем до конца! — воскликнул Михаил Степанович. — Если не совсем удачны наши археологические изыскания, так побываем по крайней мере в самой глубине земли!
— Да здравствует энциклопедия! — насмешливо сказал палеонтолог и, выставив вперед фонарь, первый вступил в темноту, где смутно обозначалась только полоса снега.