Царь царей...
Шрифт:
— Какие, какие? — спросил он, спеша по направлению голосов.
— Наши иероглифы! — ответил Михаил Степанович.
XXV
Словно узорной резьбой покрывала надпись низы двух стен до высоты почти сажени от пола. Песчаник местами выветрился, и сеть иероглифов прерывалась впадинами; на скалах базальта, проступавших кое-где в виде черных ребер, надписей не было.
Иван Яковлевич с лихорадочным волнением приступил к изучению и списыванию их. Михаил Степанович помогал ему.
Свирид
Тот продолжал сидеть на впадине у окна.
— Выхода-то нет, драгоценнейший, — заявил охотник, подходя к нему.
— Да? — рассеянно отозвался Павел Андреевич. — Ничего, в окно выберемся!
Свирид Онуфриевич пыхнул трубкой, затем молча отодвинул, как некий неодушевленный предмет, Павла Андреевича в сторону, взобрался в нишу окна и, держась обеими руками за края отверстия, заглянул вниз.
— Одначе!.. — проговорил он, невольно отодвигаясь назад. — Саженей сорок вышины, я думаю, будет.
— Что вы говорите! — воскликнул Павел Андреевич. — Может быть, какие-нибудь уступы есть, по ним лезть можно?
Охотник снова выглянул наружу.
— Нет! — сказал он, спрыгивая на пол пещеры. — Стена совершенно отвесная!
— Вот тебе и спаслись! — проговорил, удрученный новым открытием, палеонтолог. — Но ведь, тем не менее, другого выхода нет?
— Нет! — подтвердил охотник. — Придется воспользоваться этим: у нас есть с собой веревка; только не думаю, чтобы ее хватило отсюда до земли!
Павел Андреевич с трудом влез на окно и в свою очередь посмотрел вниз.
— Батюшки! — с неподдельным ужасом проговорил он, — да разве мыслимо отсюда спуститься? Колокольня Ивана Великого не достала бы крестом до окна!
— Единственный выход! — угрюмо повторил охотник.
Он подозвал Антона, и вместе с ним стал вынимать из всех сумок веревки и связывать их крепкими узлами в одну.
— На такой ниточке вы думаете опускаться?! — спросил палеонтолог, остановившись около них.
— Выдержит… вовсе она уж не так тонка! — возразил охотник.
Скоро все имевшиеся куски были связаны. Свирид Ону-фриевич привязал к концу веревки довольно большой камень и, улегшись на выступе окна, стал спускать его; Антон придерживал позади веревку.
Через несколько времени веревка остановилась.
— Что, не идет дальше? — быстро спросил Свирид Онуф-риевич.
— Нет-с… вся вышла, — ответил Антон.
Свирид Онуфриевич выставился почти до пояса, подергал веревку и, убедившись, что камень висит еще на значительной высоте над землей, стал вытаскивать его обратно.
— Не хватило… — отнесся он к Павлу Андреевичу, молча следившему за его действиями. — Придется белье пустить в ход!
— На тряпках спускаться?! — воскликнул палеонтолог.
— Нет, где уж тут! Надо постараться привлечь как-нибудь внимание Василия и Фильки, и они подадут нам снизу все нужное! Во-первых, вывесим
— Цел.
Охотник достал свой револьвер; патронов налицо оказалось около сотни. Положив его и коробку с патронами на окно, Свирид Онуфриевич начал разоблачаться. Примеру его последовали Антон и Павел Андреевич. Сняв белье, все оделись снова. Охотник отыскал трещину в стене за окном и, достав из сумки вилку, укрепил с помощью ее, в виде флага, рубашку Антона. Прочее белье все втроем стали раздирать на полоски и подвязывать одну к другой.
Скоро получилась довольно порядочной длины лента. Чтоб не оборвать ее, охотник выбрал камень меньших размеров и начал производить новый опыт.
Камень наконец достал до земли. Свирид Онуфриевич обвязал оставшийся конец веревки вокруг огромной глыбы, острым мысом выдававшейся из стены рядом с окном и, взяв револьвер, улегся опять в нише. Чтоб не пропадала даром часть звука, он опустил руку ниже отверстия в скале.
Павел Андреевич и Антон услыхали довольно сильный удар; в окно втянуло немного дыма; запахло порохом. Через десять минут грохнул новый выстрел. Свирид Онуф-риевич решил стрелять через равные промежутки времени.
Павел Андреевич постоял около охотника, затем заложил руки за спину и направился к старому ученому и Михаилу Степановичу, работавшим у противоположной стены.
Михаил Степанович слышал выстрелы, но Иван Яковлевич так ушел в разбор надписи, что если б даже мир стал рушиться вокруг, он или не увидал бы ничего, или же не придал бы этому никакого значения.
Павел Андреевич мельком осмотрел иероглифы, обежал глазами своды пещеры, затем вернулся к окну, захватил стоявший там второй фонарь и вернулся к Ивану Яковлевичу.
Михаил Степанович указал ему не списанные еще места на стене, и палеонтолог принялся за работу. Воспоминание о нарисованных изображениях древних зверей вдруг проснулось в нем и больно укололо в самое сердце.
— Этакое свинство! — пробормотал он, усердно вычерчивая карандашом непонятные знаки. — Задержись мы там, срисовывая их, камень мог упасть впереди, и не попали бы мы никогда в эту окаянную скворешню!
Списыванье иероглифов оказалось трудным только сначала; рука быстро привыкала к начертанию их, и работа пошла ходко.
Через несколько часов все письмена, находившиеся в разных местах на стенах, были перерисованы.
Антон тщетно являлся несколько раз с призывом к обеду; на зов его отправились, кончив работу, только Михаил Степанович и Павел Андреевич; старый ученый кинул на Антона молниеносный взор и, захватив фонарь и драгоценные листки рукописей, удалился в угол пещеры.
Утолив голод, Михаил Степанович сменил охотника.
— Что, видели вы кого-нибудь? — встретил Свирида Онуфриевича вопросом палеонтолог, еще не кончивший своего обеда. Последний находился перед ним в виде нескольких кусков хлеба и коробки с сардинами на салфетке, постланной Антоном прямо на полу пещеры.