Царь девяти драконов
Шрифт:
С полностью онемевших губ сорвался едва различимый шепот:
— О, духи, что же это такое?
Старейшина не слышал криков позади себя. И не попытался даже шевельнуться, когда мощная струя окатила его с ног до головы, превращая в ледяную статую...
Добравшись до первых дворов, стоявших полукругом на небольшой поляне, Джен резко остановился, словно налетел на невидимую стену. Сердце на секунду перестало биться... чтобы потом громко удариться о ребра. Вся кровь отхлынула от лица, а глаза выскочили из орбит. К горлу подступила тошнота.
Пронизывающий ветер разгуливал здесь. Но он не качал верхушки деревьев или хвойные ветки. Лес стоял неподвижно...
Он увидел, как одна из жутких статуй рассыпается на мелкие осколки. Как кусочки льда смешиваются с кровью и останками тел. Взгляд скользнул чуть дальше. Узрел нечто, похожее на огромные когтистые лапы, испачканный внутренностями. Мощное тело, отливающее молочным цветом, которое переходило в длинную и тонкую шею. Невольно взгляд бортника начал подниматься все выше и выше, пока не достиг того, чем заканчивалась эта жуткая картина.
Изо рта вырвался слабый сип:
— Еще... еще?
С высоты, равной половине сосны, на него взирали пронзающие глаза, налитые льдом. Из приоткрытой зубастой пасти доносился приглушенный рокот. Будто вдали с гор сошла снежная лавина и теперь стремительно приближалась сюда. И не было жизни в этих глазах, как не было ее и в застывших статуях.
— Аи, — внезапно опомнился Джен.
В этот миг голова на тонкой шее стремительно рванула вниз, и бортника окутала тьма.
***
— Мама! Мама!
Аи отчаянно пыталась дозваться до Шу, но та продолжала сидеть неподвижно.
Девочка была страшно напугана. Как только поднялся, не пойми откуда взявшийся ветер, в мгновение ока превративший всех в ледяные статуи, она спряталась в доме, накрывшись с головой соломенной циновкой. Маленькие ладошки тряслись от холода и страха. Она замерзала, но боялась выйти и позвать на помочь. Снаружи доносились крики, леденящие душу не хуже, чем внезапный мороз. Потом раздался громкий треск, будто глиняный сосуд разбили о камень, и мерзкий звук разрываемой плоти. Затем все стихло. И тишина оказалась еще пугающей чем то, что произошло до этого. Ведь она наступила так внезапно...
Девочка не знала, сколько прошло времени, пока к ней не явилось осознание — надо выбираться. Позвать на помощь. Осторожно, Аи выглянула из-под циновки и прислушалась. Тишина... Полная. Давящая. Звенящая... Мертвая.
Аи всхлипнула и поднялась, готовая вновь юркнуть под циновку. Снова прислушалась. В безмолвии и сумраке бедняцкой хижины ее дыхание казалось слишком громким, а пар изо рта — слишком ярким. С трудом справившись со страхом, девочка сделала пару неуверенных шагов к выходу. Мама по-прежнему сидела на пороге и смотрела в сторону гор. Она не шевельнулась, когда началась суматоха. Не двигалась и теперь. Однако что-то было не так... не так, как раньше.
— Мама? — осторожно позвала Аи.
Та не ответила. Солнечный свет падал на ее застывшую фигуру, заставляя переливаться загадочным светом. Девочка не сразу догадалась, что это лед. Только когда пальчики коснулись знакомого плеча и обожгло кожу, она поняла...
— Мама! Мама!
Несмотря
— Мама! Мама!
В голосе Аи засквозили рыдания и отчаяние. Глаза той, кто оберегал ее и любил, по-прежнему были устремлены на тропу, ведущую в горы... Только теперь в них не было жизни.
Неприятный шелест раздался справа. Будто кто-то протащил скользкую рыбу по сырому причалу.
Аи вздрогнула и обернулась. Она увидела мощное тело, отливающее молочным цветом. Приплюснутую морду на длинной шее, уходящей ввысь. Взгляд, пронизывающий до костей. Крик застрял у Аи в горле. Она так и не смогла выдавить из себя и звука, когда голова чудовища рванула к ней.
Глава 11
Солнце пересекло зенит и плавно шло к закату. Оранжевые лучи освещали широкую улицу Хучена, ведущую с востока на запад. Тонкий слой извести приятно хрустел под ногами и колесами редких повозок. Стук копыт быков гулко отдавался по округе. С гордо поднятой головой, Фу вышагивал вперед в сторону дворца. То и дело он ловил на себе восторженные взгляды прохожих. Облаченные в свободные одеяния различных цветов, те походили на пестрый поток, вяло текущий то в одну, то другую сторону. Красные, синие, желтые и зеленые — квартал знати мог похвастаться разнообразием и ослепить роскошью. Но Фу был равнодушен к блеску богатства. Оно не могло заставить его щурить взор. Даже солнце не могло. Военачальник молча принимал жесты восхищения, отвечая на почтительные поклоны сдержанным кивком.
По обеим сторонам улицы выстроились двухэтажные дома. Покатые крыши покрывал настил из соломы, а вход в жилище огораживала деревянная дверь. Лишь богачи могли себе ее позволить. Проем был сделан в виде полукруга. Ведь эта форма отпугивает злых духов.
«Сегодня злые духи не страшны, — думал Фу, — сегодня мы принесем славу победы в жертву предкам».
Там, далеко впереди, где улица расширялась и образовывала прямоугольную площадь, находился дворец вана. А сразу напротив — Храм предков. Самое святое и почитаемое место на этой земле. Фу решил посетить его прежде, чем явиться перед очи светлейшего Лаоху.
Он все шел вперед, будто не зная усталости. Ничто для него нет важнее, чем счастье своего господина. Люди продолжали молча приветствовать его, окидывать восхищенными взглядами и склоняться в почтительных поклонах. Но никто не решался заговорить, обратиться с расспросами. Да, весть о славной победе достигла Хучена задолго до того, как первый отряд прошел через восточные ворота. Однако каким бы знатным ты ни был, какое положение бы не имел и как сильно не чесался бы твой язык, не смеешь обращаться к гуну без его разрешения. Это может делать только ван, Повелитель Лаоху. Или равный положению его. И вот он как раз показался вдалеке.
— Дорогу! Дорогу! — взревели хором несколько голосов.
Пожилой бо в синем одеянии вздрогнул от неожиданности и отскочил в сторону, едва не попав под колеса телеги со свежей рыбой. Про себя Фу невольно подметил, что соскучился по этому аромату, и тот не вызывает раздражения.
— Осторожней, светлый господин! — взвизгнул погонщик бледнея, как полотно.
Старик окинул его отрешенным взглядом и поспешил ретироваться. Торговец рыбы утер лоб дрожащей рукой. Задави он этого почтенного мужа, и тут же бы отправился следом — развлекать покойника в мире духов.