Царь Федор. Орел взмывает ввысь
Шрифт:
На следующий день приехал Федька, младшенький. Он добирался из Архангельска, где служил боцманом на флейте «Нерпа» в составе Северной государевой дозорной эскадры. Попытки англичан и голландцев обойти государственную монополию и напрямую закупать пушнину у северных народов практически прекратились, поэтому Северная дозорная эскадра нынче занималась больше проводкой судов по Северному морскому пути. А кроме того, время от времени выделяла корабли на усиление Шетлендской конвойной и Карибской конвойной эскадр. Так что Федька уже успел сплавать не только до Усть-Амурска и Эдзо, но и на Карибы. Но пока его дальние походы временно приостанавливались, поскольку по осени он собирался поступать в военно-морское училище, кое сейчас переводилось в Усть-Двинск, как
После окончания войны я велел опубликовать указ о том, что все бежавшие от войны могут вернуться в свои дома, кои в течение еще одного года никто не имеет права занимать. По истечении указанного срока все брошенные дома будут конфискованы и переданы под заселение русским переселенцам. Итогов этого указа пока не подводили, но кто-то вернулся, а кто-то нет. И таковых невернувшихся, судя по всему, было много. Во всяком случае, домов для заселения в распоряжении коменданта Риги оказалось предостаточно, а вот магистрат города, коему теперь предстояло стать всего лишь одним из районов Усть-Двинска, на настоящий момент все еще был недееспособен. Вследствие отсутствия в городе большинства своих членов…
Так вот, военно-морское училище пока занимало один из таких брошенных домов в старой Риге, но для него активно строилось специальное здание, кое планировалось ввести в строй уже к сентябрю. И Федька должен был участвовать в его торжественном открытии. И как курсант, и как член царской фамилии. Предназначенная же ему карта пока была спрятана в дальнем ящике стола. Поскольку он твердо решил пойти по морской стезе, ему предстояло последовательно подняться по всем ее ступеням как минимум до должности капитана корабля. А эту должность можно было заработать только плавательным цензом. Так что ему еще плавать и плавать, прежде чем он будет вправе сам прокладывать курс корабля по карте…
А еще через два дня одновременно приехали Иван и Машка. У нас впервые за долгое-долгое время случился настоящий семейный ужин. Правда, девочек не было. Но Ленка ожидалась. После Северной войны она начала регулярно приезжать летом на пару месяцев, с внуками. И «виноват» в том был Иван. После Северной войны Ивана, именуемого «сокрушителем северного льва», в Дании обожали и почитали за нового Александра Македонского. Так что стоило ему в разговоре с прибывшим на подписание мира датским королем упомянуть о том, что русский государь скучает по своей дочери, так тот, вернувшись, едва ли не насильно выпихнул жену съездить проведать батюшку… А теперь такие поездки стали регулярными.
В Белкино мы тронулись через пять дней, после торжественного приема и бала. Царская семья в таком полном составе ныне собиралась нечасто, без приема и бала было никак не обойтись. Когда мы добрались, выяснилось, что Качумасов, Пошибов, Трубецкой и остальные, коих я отобрал лично, уже прибыли. Началу того, ради чего я собрал в Белкино всех своих сыновей, ничто более не препятствовало. Поэтому уже на следующее утро после приезда, оставив женщин наслаждаться видами окрестностей и возиться с детьми, шесть с половиной десятков человек собрались в топографическом классе Белкинской царевой школы, самом большом
Я вошел последним и окинул взглядом собравшуюся компанию. Кроме моих сыновей и моих соратников, никто не знал, зачем их сюда пригласили. Да и из сыновей догадывался, вероятно, один Иван. Впрочем, может, он кому из братьев или своих самых близких ближников и рассказал о своем предположении, но вряд ли многим. Так что большинство были вынуждены теряться в догадках.
Эти люди попали сюда не случайно. Большинство из них были обязаны этим моим сыновьям, поскольку именно с этими людьми у них сложились дружеские отношения. Впрочем, это был хоть и определяющий, но не единственный критерий. Каждого из тех, кому, по словам моих сыновей, они в наибольшей степени доверяют, тщательно проверили люди Пошибова. И кое-кто был после этого деликатно отправлен с важным царевым поручением подальше от моих ребят. Нет, во взаимоотношения сыновей с их окружением я особенно вмешиваться не собирался, но вот ограничить доступ к информации людям из окружения сыновей, кои вызывали у меня опасения, я не только мог, но и считал должным. Почему я это сделал, я сыновьям собирался объяснить, а уж как они поступят далее — их воля.
Ну а кроме тех, кто уже был в близких отношениях с моими сыновьями, здесь было еще около двух десятков человек, коих я хотел бы ввести в их окружение. Ибо они были верны, энергичны, талантливы, и моим парням очень не помешало бы иметь рядом таких слуг. Так что пусть поживут бок о бок, пообщаются, послушают все то, что мы с моими соратниками собирались им здесь рассказать, обсудят сие, поспорят — авось что и выгорит… Ибо в таком деле, как дружба и соратничество, никого принуждать невозможно, и делать это я не собираюсь, а вот создать условия, когда сии отношения могут возникнуть, — почему бы и нет?
Усмехнувшись своим мыслям, я прошел к креслу, поставленному у дальней стены, и, с кряхтеньем опустившись в него, начал:
— Некоторое время назад мой сын и наследник Иван как-то попросил меня: «Батюшка, а ты не мог бы поучить меня и братьев, как оно — государством управлять…»
3
Отто спрыгнул со сходней и остановился, обводя взглядом знакомые места… которые выглядели не очень-то и знакомо. Война не обошла добрую старую Ригу стороной, и никаких сомнений в этом у капрала Циммермана и ранее не было. Вот только война закончилась уже пять лет тому как. А добрая старая Рига все еще выглядит так, будто война если еще не идет, так только-только завершилась. Куда смотрит магистрат? Отто недовольно хмыкнул и, закинув за плечи выцветший, потрепанный, но еще вполне прочный стрелецкий вещмешок со своим нехитрым скарбом, двинулся в сторону лавки Старины Михеля.
Лавка была на месте, но Старины Михеля там уже не было. Того же, кто сидел на его месте, Отто узнал не сразу. Когда он вошел внутрь, человек, сидевший там, где обычно сидел старый хозяин, окинув его быстрым оценивающим взглядом, сорвался с места и склонился перед Отто в низком поклоне.
— Господин капрал, исключительно рады вас видеть! Чем я могу быть вам полезен?
— Шульц… — неуверенно произнес Циммерман по-немецки, вглядываясь в макушку кланяющегося. В горле слегка царапнуло. Да, давненько он не разговаривал на этом языке…
Тот на мгновение замер, а затем резко разогнулся и напряженно всмотрелся в посетителя.
— Отто? Ты?!
— Привет, старина, — улыбнулся Циммерман, скидывая с плеч вещмешок. — А где Старина Михель?
— Умер… — растерянно отозвался Шульц, — уже четыре года как… Отто Циммерман, неужели это ты?
— Я, я, — кивнул Отто. — Жаль старика… Ну да жизнь есть жизнь. Ладно, непременно помянем его. А пока давай рассказывай, как вы тут поживаете.
— Нет, погоди, — нахмурился Шульц. — Почему на тебе эта форма? Если ты ее украл, то мне совершенно не нужны неприятности с…