Царь Гильгамеш (сборник)
Шрифт:
— Вы знаете, что вы правы, мистер Николс.
— Да, я знаю, что я прав. В этом нет никакого сомнения. Я знаю, чего можно достичь стохастическими методами, но то, что вы делаете, выходит за рамки возможностей догадки и расчета. Может, я и мог бы предсказать возможность крушения пары танкеров, но ни то, что Лидеккер умрет, ни то, что Джилмартин будет обвинен в мошенничестве. Я, может быть, и мог бы предположить, что КАКАЯ-НИБУДЬ ключевая политическая фигура умрет этой весной, но никогда бы не смог сказать, кто конкретно. Может, я и мог бы предположить, что КАКОЙ-ТО государственный
— О ближайшем будущем — да. Да, мистер Николс, знаю.
— Только о ближайшем?
Он засмеялся:
— Вы думаете, что мой взор пронизывает все пространство и время?
— Сейчас я не знаю, что пронизывает ваш взор. Но я хотел бы знать. Я хотел бы иметь хотя бы малейшее представление о том, как он работает и каковы его возможности.
— Он работает так, как вы описали, — ответил Карваджал. — Когда я хочу, я вижу. Будущие события проходят перед моим взором, как в кино.
Его голос звучал совсем прозаично, почти нудно:
— И это единственное, зачем вы пришли сюда?
— А вы разве не знаете? Вы наверняка уже видели фильм о нашей беседе.
— Конечно, видел.
— О вы забыли некоторые детали?
— Я очень редко что-нибудь забываю, — сказал Карваджал, вздыхая.
— Тогда вы должны знать, что я собираюсь спросить.
— Да, — согласился он.
— И даже в этом случае вы не ответите до тех пор, пока я не спрошу?
— Да.
— А если я не спрошу, — сказал я, — а если я прямо сейчас уйду и не сделаю того, что должен сделать?
— Это невозможно, — ровно сказал Карваджал. — Я помню, в каком русле должна течь наша беседа, и вы не уйдете отсюда до тех пор, пока не зададите свой следующий вопрос. Все будет происходить только так. У вас нет выбора, кроме как сказать и сделать то, что я видел, что вы скажете и сделаете.
— Вы Бог, распоряжающийся событиями моей жизни?
Он слабо улыбнулся и покачал головой:
— К сожалению, я смертен, мистер Николс. Ничем не распоряжаюсь. Я утверждаю, что будущее неизменно. А что, вы думаете, есть будущее? Мы оба действующие лица в сценарии, который не может быть переписан. Продолжим. Давайте разыграем наш сценарий. Спрашивайте меня.
— Нет, я собираюсь сломать схему и уйти отсюда.
— …о будущем Пола Куинна, — сказал он. Я уже был у двери.
Но, когда он назвал имя Куинна, моя челюсть отвисла. Я был ошеломлен и повернулся. Это, конечно, был вопрос, который я собирался задать, вопрос, ради которого я пришел сюда, который я решил не задавать, когда вступил в игру со своей судьбой. Как же плохо я сыграл! Как же прекрасно Карваджал манипулировал мной! Я был беспомощен, побежден, раздавлен. Вы думаете, что я все еще мог спокойно уйти? Нет, нет, только не тогда, когда он упомянул имя Куинна, когда он дразнил меня обещанием желаемого знания, когда Карваджал еще раз решающе, сокрушительно продемонстрировал остроту своего дара оракула.
— Вы
— Если вам так хочется, — вздохнул он.
— Я настаиваю.
— Вы намерены спросить, станет ли Пол Куинн Президентом?
— Именно это, — сказал я опустошенно.
— Ответ: да, он станет.
— Вы думаете? Это самое лучшее, что вы можете мне сказать. Вы полагаете, он будет?
— Я не знаю.
— Вы знаете все.
— Нет, — сказал Карваджал, — не все. Есть границы. И ваш вопрос за их пределами. Единственный ответ, который я могу вам дать, это обычная догадка, основанная на тех же фактах, которые любой интересующийся политикой принимает во внимание. Согласно этим фактам, Куинн, я думаю, скорее всего станет президентом.
— Но вы не знаете наверняка. Вы не видите, как он становится президентом?
— Совершенно верно.
— Это выше ваших возможностей? Это не в ближайшем будущем?
— Да, за пределами моих возможностей.
— Таким образом, вы мне говорите, что Куинн не будет избран в двухтысячном году, но он — хорошая ставка на две тысячи четвертый год, хотя вы не можете видеть две тысячи четвертый год.
— А вы когда-нибудь верили, что Куинн будет избран в двухтысячном году? — спросил Карваджал.
— Никогда. Мортонсон непобедим. Даже в том случае, если Мортонсон умрет, как Лидеккер, когда надо будет кого-нибудь выбрать, то Куинн… — я сделал паузу. — А что ждет Мортонсона? Он доживет до выборов двухтысячного года?
— Я не знаю, — тихо сказал Карваджал.
— Вы этого тоже не знаете? Выборы состоятся через семнадцать месяцев. Ваш диапазон ясновидения меньше семнадцати месяцев? Да?
— Сейчас — да.
— А он был когда-нибудь больше?
— О, да, — сказал он, — гораздо больше. Я видел иногда за тридцать-сорок лет вперед. Но не сейчас.
Я чувствовал, что Карваджал опять со мной играет. Рассердившись, я сказал:
— Есть ли шанс, что долгосрочное прогнозирование вернется к вам? И даст вам возможность увидеть, скажем, выборы две тысячи четвертого года? Или хотя бы выборы двухтысячного года?
— Не уверен.
Я обливался потом.
— Помогите мне. Мне крайне важно знать, попадет ли Куинн в Белый Дом.
— Зачем?
— Зачем? Затем, что я… — я остановился, с удивлением обнаружив, что мною движет только любопытство. Я решил работать на выборы Куинна. Предположительно, моя решимость не была обусловлена знанием того, что я работаю на победителя. И все же, пока я думал, Карваджал мог ответить мне. Я очень хотел знать. Я сказал, чувствуя себя неловко:
— Потому, что я очень связан с его карьерой. И я бы лучше себя чувствовал, если бы знал, как будут развиваться события. Особенно если я буду знать, что все наши усилия не пропадут даром. Я… гм… — я запнулся, чувствуя себя глупо.
Карваджал сказал:
— Я дал вам лучший ответ, который мог. Я предполагаю, что ваш человек станет президентом.
— В следующем или в две тысячи четвертом году?
— Если ничего не случится с Мортонсоном, то, кажется, у Куинна нет шансов до две тысячи четвертого года.