Царь голод

Андреев Леонид Николаевич

– Тише! Тише! Уйдем! Тише!

– Не хотите! Так смотрите, я буду танцевать одна!

Хочет кружиться. К ней подходит Молодой человек, до сих пор молча стоявший у колонны, и говорит с изысканной нежностью:

– Позвольте вас просить.

Без музыки, в пустом пространстве некоторое время кружатся. А те, продолжая стоять к ним спинами, согнувшись, смотрят на них через плечи и шепчут, наполняя зал шипением:

–

Сумасшедшие! Сумасшедшие! Сумасшедшие! Сумасшедшие!

Молодой человек (останавливаясь). Идемте отсюда. Вам здесь не место.

Проводит Девушкусреди поспешно расступающихся Гостей. Как только они скрываются, все с хохотом высыпают на середину.

Ликующие голоса. Ушла!

– Ха-ха-ха! Ушла!

– Мы ее обманули!

– Как они танцевали!

– Ха-ха!

Сердитый голос. Ее нужно посадить в сумасшедший дом. Своим криком она может поднять на нас весь город.

– Связать!

– Заткнуть ей рот.

– Еще немного – и я бы схватил ее за горло.

– Танцевать? Мы погибаем – вот что важно!

– Нужно молиться богу.

– Оставьте. Бог лучше вас знает, в чем тут дело. Нам нужно молиться дьяволу!.. Дьяволу!..

– Что они говорят? Это кощунство! Бог за нас!

– Я не хочу умирать. Я хочу жить – жить! А кто мне даст жизнь, бог или дьявол, – мне все равно!

– Он сошел с ума!

– Нет, он прав! Мы должны молиться дьяволу!

Шум. Почти вбегает Лакей и говорит Хозяину дома.

– Сюда идут! Уже близко!

– Что?

– Сюда идут!

Хозяин дома (задыхаясь, громко). Господа, внимание. Они идут сюда.

Гасите огни. Гасите огни. Скорее! Есть еще надежда, что нас не заметят в темноте. Гасите огни!

Общий переполох, но голосов не слышно. Охваченные паническим страхом, молча, точно слепые, все движутся в разные стороны и натыкаются друг на друга, пока гасят огни. И отовсюду, из всех дверей являются такие же смятенные, растерянные фигуры. Приходят и Художники. Погасла последняя лампочка, и наступает полная темнота, в которой со зловещей яркостью выступают красные четырехугольники окон. Теперь в среднем большом окне с цельным стеклом можно рассмотреть черный силуэт старинной колокольни, за которым клубится красный дым и даже как будто показываются языки огня. И оттуда идет непрерывный звон. Недалеко и хриплый рог Смерти. И в темноте протяжные плачущие голоса:

– Приближается гибель.

– Они идут, уже слышны их жестокие шаги!

– Погибнут картины! Погибнет Веласкес, Мурильо, Джорджоне!

– Погибнем и мы! И мы! И мы!

– Приближается гибель!

– Пощадите нас, голодные.

– Простите нас, голодные. Мы все сделаем для вас.

– Погибнет Веласкес!

–

Боже, сжалься над нами!

– Он не услышит! Он отступился от нас.

– Он никогда и не был с нами. Молитесь дьяволу!

– Дьявол! Дьявол!

– Боже! Боже!

– Приди, о дьявол!

– Защити нас, о дьявол!

– Боже! Боже!

– Дьявол! Дьявол!

– Приближается гибель!

Стоны. Внезапно в темноте, с той стороны, где лестница, раздается мелкий, но спокойный, самоуверенный и громкий голос:

– Что здесь такое? Отчего у вас темно? Разве ток прекратился?

Одновременно испуганные и радостные голоса:

– Дьявол! Дьявол!

У входа зажигаются несколько лампочек и освещают маленькую фигурку Инженера. Это низенький, лысый, грязновато одетый, но чрезвычайно самоуверенный человечек. Некрасив, – хорош только большой выпуклый лоб.

Говорит что-то с улыбкой Лакею – он демократичен и не считается с приличиями, – и тот отвечает, разводя почтительно руками.

Инженер. Ага, понимаю! Пустяки, господа, пустяки. Можете зажечь все огни. Зажги-ка, любезный, они сами сейчас едва ли…

Вынимает грязный носовой платок и громко сморкается. Общая радость, крики «Инженер! Инженер!». Зажигаются все огни. Хозяин дома обнимает Инженера.

– Новости, дорогой мой, новости!

– Господа! Новости! Инженер принес новости!

– Пусть говорит!

– Слушайте, слушайте!

Инженер. Ничего особенного, господа. Должен вам сказать…

Вынимает платок и громко сморкается. Возмущенные нетерпеливые голоса:

– Что это?

– Тут ждут, а он…

– Он еще сморкается…

Инженер. Господа, если бы мой нос строил я, он, конечно, не нуждался бы в платке. Но насморк…

– Новости! Новости!

– Особенных новостей нет. Бунт еще продолжается. Эти господа зажгли что-то там еще, кажется, Национальную галерею. Такие идиоты! Впрочем, очень возможно, что галерея зажжена нашими же снарядами.

– Так это правда! Дальше! К делу!

– Могу добавить, что бунт захватывает, по-видимому, некоторые новые районы. Но мы, инженеры, приняли некоторые меры…

– С кем Царь Голод? Вы не видали?

– Виноват, этим вопросом не интересовался. Так вот, осмелюсь доложить, мы приняли некоторые меры… Боюсь, однако, что здесь нет людей, которые хорошо знали бы математику.

– Говорите без математики.

– Хорошо-с. Так вот, я и мои товарищи сделали несколько снарядов особенной, так сказать, разрушительной силы, размеры которой, сударыня, я затрудняюсь определить. Представим, например, обычную городскую площадь, полную народа, – и достаточно одного-двух таких снарядов…