Царь Горы, Или Тайна Кира Великого

Смирнов Сергей Анатольевич

— Замечательное красноречие, но ради чего? — полю­бопытствовал я.

— Ради истины,— уверил меня Аддуниб.— Чудо не мо­жет длиться долго. На то оно и чудо. Кир хотел мудрости. Он ее получит. В новом колене. Того хотят звезды. Наступит время, когда царством будет править Камбис. Он будет править миром из Вавилона. Он поднимется на башню бога Мардука. Потом Камбис захватит Египет. Так говорят звезды. Кир же с годами станет мнительным, как и все правители. Как его дед. Как мнителен уже ныне Гистасп. Тогда его будут мучить старые сны. Та ночь, когда ты напугал его, будет часто возникать в его старческой памяти. Подумай, Кратон. Когда-то он подарил тебе жизнь.

Я по­лагаю, что ты заплатил за его милость уже сполна. Служи дальше царю, но поразмышляй на досуге о своей жизни. Разве ты уже не чувствуешь на себе его холодности? Кое-кто даже называет тебя «другом Пастыря». Но неужели тебя ослепит самая дешевая лесть? Время идет. Когда-нибудь настанет черед Египта. И нам потребуется в Милете или Фивах... или даже в Афинах... нам потребуется свой Скамандр. Человек благоразумный, опытный, знающий дела на Востоке. Может наступить день, когда многие за­хотят узнать, у какой дороги спрятан самый сильный в мире яд.

— Об этом яде мы все можем забыть, клянусь богами! — предупредил я «ученого мужа».

— Хорошо, забудем,— легко смирился Аддуниб и развел руками.— Подумай об остальном.

Холод из его темных глаз против моей воли стал вли­ваться в мою душу. Из чувства превосходства я намеренно не отводил взгляда, начиная понимать, что в словах ва­вилонянина есть-таки горькая истина. Я всегда любил свободу, но когда-то подчинил свою волю воле Скамандра. Кир дал мне свободу, но, платя за нее, я подчинил свою судьбу его воле и успокоился, безосновательно ре­шив, что мир отныне неизменен до скончания века. Но сколько умных людей теряло к старости рассудок! Сколь­ко справедливых царей на склоне лет становились не­выносимыми для своего собственного народа и своих собственных потомков!

__ Подумаю,— сказал я Аддунибу, уже глубоко задумав­шись над превратностями судьбы.

— Приятно встретить посреди пустыни разумного че­ловека! — с довольным видом проговорил «ученый муж» из Вавилона.

В это время где-то залаяла собака, потом еще две, и сквозь лай донесся стук копыт. Аддуниб и ухом не повел, а в его глазах мелькнул очень недобрый огонек.

«Неужто измена!» — встрепенулся я и, опрокинув ска­мью, опрометью выскочил в темноту. Какова могла быть измена, я ума приложить не мог, но, признаюсь, первый раз испугался, что не выполню приказ Кира и, попавшись в руки каким-нибудь врагам, нанесу царю убыток.

Во мне проснулись старые кошачьи повадки. В один миг я взлетел на крышу одного из ближайших домов, за­таился и напряг зрение.

Лаяло уже с десяток собак. Люди выскакивали из домов с огнями. Кто-то уже гнал скотину и женщин в сторону зарослей кустарника, полагая, что на селение налетели раз­бойники.

Действительно, из тьмы появилось полдюжины всад­ников. Они сбавили ход и, никого не трогая, спокойно проехали по единственной улице селения к тому самому дому, где мы держали «совет» с Аддунибом. По одежде в них можно было определить знатных вавилонских воинов. Всадники были одеты в длинные, до колен, кожаные рубахи с обрезанным подолом, подпоясанные широкими ремнями. Передний всадник отличался от прочих перевязью через левое плечо и золотыми бляшками, сверкавшими на поясе. Штанов эти воины не носили.

Вавилоняне спустились с коней около дома. Один из них поспешил в сторону и стал требовать у жителей вина. Кто-то повел его за собой. Я тут же спрыгнул с крыши, настиг жертву в темноте, прыгнул ей на загривок и, зажав Рот, приставил к горлу кинжал. Вскрикнул не он, а обе­щавший ему вино житель селения.

— Молчи и убирайся! —

зашипел я на простолюдина, и тот исчез.

Я придавил воина лицом к ближайшей стене, немного ослабил хватку и начал допрос:

— Ты откуда?

— Из Описа,— прохрипел вавилонянин.

В Описе стоял гарнизон под началом Валтасара, сына царя Набонида.

— Зачем приехали сюда?

— Не знаю...

С той стороны, где остановились всадники, донесся подозрительный шум, и я невольным движением пронзил пленнику шею.

— Кратон! — раздался громкий голос Аддуниба,— Кра­тон, ты где?

Я отпустил мертвеца и, когда тело сползло по стене на землю, выдернул из плоти кинжал.

— Найдешь его теперь! — веселился тем временем «ученый муж».— Кратон, выходи! Опасности нет!

Я начал злиться и на него и на себя: похоже было, что я показал чрезмерную прыть. Но эту игру надо было доводить до конца.

— Слушай меня, Кратон! — крикнул Аддуниб, видя, что я не собираюсь «сдаться» задешево,— Мы будем говорить в доме обо всем том, что нужно знать и тебе. Знаю, ты все услышишь. Даю тебе время найти место поудобней.

После этого он приказал всем всадникам, кроме их предводителя, удалиться за пределы селения.

Положение мое выходило глупым, но ничего не оста­валось, как внять совету Аддуниба.

Перебравшись с земли на крышу дома, в который вошли Аддуниб с прибывшим из Описа воином, я устроился, и вся картина стала напоминать ту достославную ночь, когда мы с Азелек пробрались в селение, занятое Гарпагом. Тогда опорой и зашитой мне была прекрасная Азелек, а теперь кто?

Вавилонский стратег говорил Аддунибу о сдаче Описа, и его громкая речь была обращена скорее ко мне, чем к «ученому мужу». Тот лишь задавал наводящие вопросы.

За Валтасара будут сражаться только фракийцы,— сообщил стратег.— Пять тысяч. Но если мы откроем ворота, то хлопот не будет.

— Вы сможете выдать Валтасара?

— Он имеет тысячу верных телохранителей, но, если великий Мардук того хочет, нам удастся и это дело.

— Учтите там, царь персов не любит принимать и ми­ловать мертвых царей.

— Нам известно о великом милосердии персидского царя.

— Что слышно в Сиппаре?

— Набонид хочет послать большое подкрепление своему сыну. Если он сделает это, то сам останется только с гор­сткой личной охраны. Если же царь Кир начнет наступать, то подкрепление может и не подоспеть. Тогда оно окажется бесполезным уже для обоих. Так для царя персов будет лучше всего: подождать еще сутки, а потом начать быстрое продвижение к Опису. Тогда царь Кир подойдет к Вавилону безо всякой войны.

«Что за охота! — думал я,— Сотня великанов на пол­дюжины зайцев! Так и Кир: ведет огромное войско на страну, где уже никто, кроме одного царя и его сына, не хочет воевать. Все только и хлопочут, чтобы поднести за­воевателю ягнят да щенят. В таком положении сильное войско выглядит попросту смешным... как и я на этой крыше».

Спустившись на землю, я еще подумал, что Кир, может быть, теперь сам понимает забавную двусмысленность сво­его великого похода на Вавилон. Тут бы наконец повоевать как следует, чтобы удивить весь мир не только своим ми­лосердием к покоренным народам, а вот ничего не полу­чается. Как ни бросай кости, выпадает одно и то же. По­тому-то царь и начал теперь сражение с вавилонскими ре­ками, чтобы хоть как-то удостовериться самому и убедить всех в своей мощи... Однако, с другой стороны, он ведь не выступил в поход против Вавилона раньше, чем Набонид со своими прихотями вконец опротивел всему народу.