Царь и Россия(Размышления о Государе Императоре Николае II)

Белоусов Петр

Самое вероятное объяснение сводится к тому, что политически он был вопиюще неграмотен. И очень может быть, что Гучкову и прочим людям Земторга и Военно-промышленного комитета, сталкивавшимися с генералитетом, удалось убедить генералов в том, что политика Государя Императора действительно ведет армию к поражению и страну к гибели. Вне всякого сомнения, на этот генералитет производилось очень сильное давление справа. Самое снисходительное объяснение всей техники заговора могло бы заключаться в том, что генералитет был искренне уверен в неспособности Государя Императора, во влиянии Государыни Императрицы (Распутин к этому времени уже отпал) и в том, что «вся страна» настроена против Монарха. Это, конечно, не очень лестное объяснение, но все-таки наименее нелестное, какое только можно подыскать. В неразумно правых кругах имеет хождение вариант об «английской интриге». С. Ольденбург этому варианту не верит: «Весьма мало правдоподобно, чтобы Англия, особенно

в такой момент, когда исход войны еще не определился, отважилась бы на страшный риск крушения великой союзной державы». М. Палеолог отрицает «английскую интригу» самым категорическим образом, и в качестве иллюстрации ссылается на совершенно такую же легенду о той же английской интриге, связанную с цареубийством 11 марта 1801 года. Легенду об интриге лорда Уитворта М. Палеолог обрывает самым простым образом — указанием на то, что лорд Уитворт покинул Россию почти за год до убийства Императора Павла Первого. В отношении к Февралю такой способ исключается — сэр Бьюкенен оставался в России очень долгое время и после революции. Однако все указания на «английскую интригу», в том числе и указание генерала Спиридовича, носят замечательно расплывчатый характер. С таким же основанием можно ссылаться на йогов, магов, волшебников и прочих людей того же сорта. Ни одного конкретного факта я нигде в литературе не нашел. И кроме того, если даже и была «интрига», то «интрига» распоряжалась русскими генералами, как пешками. Теория политической ошибки может дать «смягчающее вину обстоятельство». Теория «английской интриги» не дает никакого. Люди, оперирующие этой последней теорией, просто не дают себе труда додумать дело до конца: английская интрига — это значит английское золото. О цареубийстве 11 марта так и говорилось: английское золото. О перевороте Февраля говорится туманнее: просто «интрига». Каким именно способом могла «английская интрига» подчинить себе русский генералитет — об этом, кажется, не говорил никто. Можно как угодно выворачивать наизнанку роковые события Февраля, но, если придерживаться точки зрения «английской интриги», это будет означать, что русские генералы продали Русского Царя по приказу иностранного посольства. Это, конечно, будет намного хуже политической неграмотности.

Зачем это нужно?

Нам, народным монархистам, — не «цензовым» и прочим, — необходимо установить ту правду, что между Царем и народом если и было «средостение», то не было антагонизма. Что если Государь Император делал для России и для народа все, что только было в человеческих силах, — то и народ отвечал ему своим доверием. Что революция — обе революции: и Февральская, и Октябрьская — вовсе не вышли из народа, а вышли из «средостения», которое хотело в одинаковой степени подчинить себе и монархию и народ.

Всякий разумный монархист, как, впрочем, и всякий разумный человек, болеющий о судьбах своей Родины (а в том числе и о своей собственной судьбе), не имеет права подменять факты декламациями и даже галлюцинациями. Мы обязаны установить тот факт, что российская монархия петербургского периода НЕ БЫЛА гармоничной монархией, какой была московская. Что дворцовые заговоры и перевороты шли, собственно, почти непрерывным «фронтом». Будущая российская монархия не может быть восстановлена не только без «народного голосования», но и без всенародной помощи. Отстраивая эту монархию в очень тяжелых условиях, — легких условий не видать, — мы обязаны учесть все тяжкие уроки нашего прошлого и заранее обеспечить будущую российскую монархию от ее самого страшного врага — внутреннего. И в его самом страшном варианте — коленопреклоненном.

И.Л. Солоневич

Миф о Николае Втором

В свое время я изрек некую истину: «Гений в политике — это хуже чумы». В те времена эта истина была сообщена почти без доказательств. Несколько позже по поводу нее меня свирепо допрашивали в гестапо: кого это я, собственно, имел в виду? Я отвечал невинно: конечно, Сталина. Еще позже я пытался обосновать эту истину так: гений — это человек, выдумывающий нечто принципиально новое. Нечто принципиально новое, естественно, входит в конфликт со всем, что называется «старым». Но так как жизнь человеческого общества базируется на целой сумме старых навыков, верований, традиций и чего хотите еще, то гению остается одно: попробовать сломать «косность среды» методами вооруженных доказательств. Из этого никогда ничего путного не выходило.

Гений в политике — как и в других областях человеческой жизни, кроме науки, — поставляет ничем не заменимый материал для экранных и литературных Холливудов всех эпох. О докторе Дженкинсе [530] , который нам с вами дал оспенную прививку, вы, я полагаю, не знаете или почти ничего, или вовсе ничего. Вероятно, не знают о нем и сестры милосердия. Но о Екатерине Великой исписаны целые библиотеки романов и накручены миллионы верст фильмов. Я не занимаюсь никаким утопизмом

и никаким прожектерством и не собираюсь предлагать Холливуду фильм из жизни Дженкинса или Менделеева. Но нынешнему русскому читателю стоит предложить некоторые — в общем, довольно простые соображения. Вот из числа тех, которые нам в голову не приходили, — пока голова была в безопасности.

530

Вернее: Дженнере.

Итак: Ганнибал был, вероятно, величайшим полководцем истории: его «Канны» с тех пор пытались «догнать и перегнать» все полководцы мира и никому это не удалось [531] . Ганнибал действительно «чуть-чуть» не захватил Рима. Но Карфаген он погубил окончательно. И в изгнании покончил жизнь самоубийством.

Цезарь был тоже гением. Римскую демократию он заменил первым в европейской истории тоталитарным режимом, Рима не спас и был зарезан своим лучшим другом — почти как Троцкий.

531

См. с. 458, сноска 1.

Карл Великий резал публику налево и направо, никакой Империи не создал и вообще у него ни из чего ничего не вышло.

В гении попал и наш Петр Первый. Его карьера кончилась более мирно: капитуляция всей армии на Пруте, опустевший престол, почти сто лет порнократии и крепостное право.

Был гением и Наполеон: Ваграм и Аустерлиц, свод законов и стихи Гейне о двух гренадерах — коронный номер Шаляпина [532] . Даже и Лермонтов соблазнился:

Хвала, он русскому народу Великий жребий указал И миру вечную свободу Из мрака ссылки завещал [533]

532

Стихотворение Г. Гейне «Два гренадера» в переводе М.Л. Михайлова на музыку Р. Шумана.

533

Заключительные строки стихотворения А.С. Пушкина «Наполеон» (1821).

Какую это свободу каким это народам мог завещать наследник Цезаря и предшественник Сталина — остается мало понятным. Но в общем все это кончилось так: Франция обескровлена вконец, Европа разорена, тираны и казаки в Париже, а гений на острове Святой Елены. Потом был «гений Гитлера». Теперь живет еще гений Сталина. Подождем. Гениев по осени считают.

В числе тех еретических мыслей, которые в свое время были высказаны в моей газете, была и такая: Николай Второй был самым умным человеком России. Сейчас, восемь лет спустя, в мою фразу о Николае Втором я внес бы некоторое «уточнение»: с момента его отречения от престола в мировой политике — во всей мировой политике, — более умного человека не было. Или еще точнее — или осторожнее — никто ничего с тех пор более умного не сделал.

Напоминаю исторический и общественный ход событий. У нас после гибели Николая Второго погибли: Милюков, Керенский, Троцкий, Бухарин и еще несколько сотен столь же талантливых людей. И мы вместе с Милюковым, Керенским, Троцким, Бухариным и еще несколькими сотнями столь же умных людей тоже катимся со ступеньки на ступеньку.

В Германии с тех пор выведены в исторический и прочий расход Вильгельм Второй, Веймарская конституция и гитлеровский Третий Рейх. Немцы за это время проделали тот же процесс, что и мы. Или почти такой же.

После устранения двух реакционных монархов — в притоне Лиги Наций собрался «цвет человечества». Цвет человечества лил потоки красноречия и водопады шампанского. Клемансо — «отца победы» — вышибли вон. Вильсона, отца «четырнадцати пунктов» — вышибли вон. Ллойд Джорджа, отца «торговли с людоедами» — тоже вышибли вон. Ни из чего ничего не вышло: ни из примирения с Германией, ни из разоружения Германии. Ни из помощи Белой армии, ни из признания большевиков. Ни из посредничества между Японией и Китаем, ни из попыток посредничества в греко-турецкой войне. Я в свое время писал, что удостоверения Лиги Наций следовало бы печатать на бланках желтых билетов [534] . У М. Алданова есть очерки заседаний Лиги Наций, которые, вероятно, являются мировым рекордом в области политического репортажа. Прочтите их — и не пеняйте на желтый билет.

534

Желтый билет — документ, выдававшийся в Российской Империи вместо паспорта и дававший право легально заниматься проституцией.