Царь и Россия(Размышления о Государе Императоре Николае II)

Белоусов Петр

Ошибись Государь теперь и скажи он — не «прощайте», а «спасите, братцы», — и быть может, этого слова было бы достаточно, чтобы повернуть ход истории.

Могла быть бойня, кровь, но всё могло бы кинуться его спасти, и кто знает, не стал ли бы наш Государь — кумиром армии, кумиром народа, став под его защиту, опять, по-старому кровно сроднившись с ним.

Кто знает? — Гадать не нужно.

Государь сказал великие незабвенные слова, сильнее всякого Манифеста. «Прощайте» — чудное слово нашего чудного языка. Он прощал. А «братцы» — прозвучало

лаской к народу, который он так братски любил.

В этих словах сказался не пафос императорства, а смиренное народное самодержавие, православное, неизбывное, всепрощающее и свое, земляческое. Эти заветные слова внесутся в историю и когда-нибудь — и стариками, и молодыми поколениями нации — любовно поймутся и заставят дрогнуть сердца.

«Право на бесчестие» 1917 года будет же когда-нибудь со всех нас снято, и новые, подобные былым подвиги обелят и похоронят ненавистные события этих долгих лет и того страшного дня.

Государь остался один перед народом.

Так простился Государь с народом.

Так угодно было Богу.

Государь не изменил ни России, ни воинской чести. Он не призвал к защите себя, ни к бунту. Он не прорвал фронта, как советовал какой- то безумец, а повелел народу и армии продолжать до победы войну. Он остался один. Мы не знаем дум Царя. Знаем лишь его решения. Четки, величественно просты слова и мысли мученика. Не он отрекается, а от него и тысячелетней России отрекся народ. С нее, с России снимается венчавшая главу корона, опустились ее крест и знамя, сменяясь терновым венцом.

Прольется его кровь. Прольется кровь и невинных многих членов его семьи, и миллионов истерзанных, тоже невинных людей.

В актах Государя — глубокий смысл и огромная воля. Он один сознает, и будущее докажет, чем для России была Царская власть. Недаром, неся это бремя, он с 1905 года не отдает ее сущности. Он знает, что завтра без него начнется что-то совсем иное и страшное. Государь боится этого невыносимо страшного для Родины, но, сознав свое одиночество, иначе поступить не может: иначе будет хуже, и он отрекается, но сохраняет всецело не тронутой, ни в чем неизменной носимую его предками и им власть. Он так и не уступил народного самодержавия.

Он передал истории эту власть незыблемой, и тем завещал, что другой власти для России быть не должно, что она ей родная, коренная — по духу, по судьбе, по ее разуму — и потому, что эту власть вынашивал и держал веками хоругвью над собою, соборно, сам когда-то державный великий народ.

Государь сберег ее ему. Сберег от грязных рук и умаления ее пределов, от урезаний и форм зависимости.

Пусть будут республики, конституции и новые пробы, пусть дерево срублено, но корень цел. Природа свое возьмет, корни тысячелетней власти хранятся в земле живые.

Царская Россия навсегда останется памятником мощи своего прошлого. От памяти — не уйдешь, из памяти былого не выкинешь. Родина будет терзаема, доколе народы ее не вспомнят и не почувствуют свою прежнюю могучую, сияющую.

Европеизация, конституции, социализм научат народ, пробудят сознание. Народ — не истукан. К оплеванному и разоренному

Отечеству проснется жажда любви. Не забудутся посягательства иноземные; все вспомнится. Надоедят хозяева без счета и края — вместо одного хозяина; потянет на собственность и на покой; пробудится и честность.

И народная мысль — хочет не хочет, а будет рыться и дороется до корня царского. Все вспомнят и того, кто за тот корень творческий положил свою жизнь.

С Государем вместе пала страна, но не умерла, и встанет единой, какой была, — иначе не будет именоваться Россией.

На какого законного преемника выпадет бремя и честь понести крест Иоанна Калиты, приняв наследие нашего Государя?

Усвоена ли будет тем преемником важность акта Государя сохранения им своей власти не умаленной? Многое впереди тайно в Промысле Бога, но акты Государя Николая II обязывают. Реально одно: акты, заветы и история жизни Государя. События его Царения — не только урок, но и материал будущего строения.

Из тьмы настоящего и эпохи падения общества и народа его образ будет все более и более возвышаться и просветляться, становясь примером чести, воли, труда и тихой благости. Царь милосердный возбудит великое горе народное.

Входя в историю с путеводным именем Государя, ему последуют все те, кто наконец решится победить воцарившееся чудовищное зло. Inictu oculi [256] !

Его именем, его образом осеняться будут армии добра. И после тяжкого перерыва его примеру и заветам обязаны будут неотступнее следовать преемники Царской власти. Его имя и образ встанут не раз перед монархами других стран.

256

В мгновение ока (лат.).

Государь наш предопределен Промыслом Бога. Самая жизнь, отречение и смерть его затронули глубже всего область духа. Все в жизни и в конце его свидетельствует в его пользу, — не только перед нашей и мировой историей, но и перед судом Вечного Правосудия.

Смерть избавила Государя от страдания видеть происходящее. Великомученический конец его и семьи его еще ярче, немеркнущим светом озарил память о нем. Мы умрем; вырастут новые русские. Дрогнет когда-нибудь сердце народов России — и опомнясь, всенародным порывом благодарности, жалости и раскаяния — в помысле Церкви своей — народ пожелает приобщить имя Государя к лику святителей.

Имя его — борца, подвижника против скопищ, вставших на Христову правду, должно быть вписано в историю Церкви.

Он — искупительная жертва эпохи; жертва безверной и преступной части людского мира, виновного не только в его смерти, но в гибели бесчисленного числа людей и в попрании высших заветов.

Все подлежит суду и возмездию Бога. Зло подняло меч, но и на него поднимется меч.

История Государя учит нас уповать на молитву и в раскаянии объединяться для действия, памятуя, что призвание России — быть неразделимо единой.