Царь Ирод Великий. Воплощение невозможного
Шрифт:
Поступки разомлевшего от такого поклонения Антония были весьма противоречивы — недаром у Диониса были разные прозвища: с одной стороны — Податель Радостей, Источник Милосердия, но с другой стороны, его именовали Кровожадным и Неистовым (возможно, это отражало двойственное действие вина на человека). Но обиженных было больше, чем облагодетельствованных, и, хотя пострадавших это не утешало, всё же его поступки не были последовательными и обдуманными. Как пишет Плутарх, он «долго не замечал своих ошибок, но раз заметив и постигнув, горячо винился перед теми, кого обидел, и уже не знал удержу ни в воздаяниях, и ни в карах. Впрочем, насколько можно судить, он легче переступал меру награждая, чем наказывая»{120}. В общем, надо отметить, что такие люди очень полезны в качестве близких помощников сильных вождей, каким был для Антония Цезарь, но неспособны достойно сами
Но в одном достоинстве Антонию нельзя отказать: в верности дружбе и боевому товариществу. Он не забыл прежние заслуги своих иудейских соратников по египетскому походу Габиния — Антипатра и его сыновей. Антоний настолько благосклонно и приветливо встретил прибывшего к нему Ирода, что отказался даже слушать жалобы иудейских вельмож на него и его брата. В Эфесе он принял официальное послание от этнарха иудеев Гиркана и всего народа иудейского, а также присланный ими золотой венец. Антоний милостиво и благожелательно выслушал пожелания иудейских послов и немедленно приказал выслать по их просьбе соответствующие послания.
Первое адресовано иудеям: «Марк Антоний император посылает привет Первосвященнику и этнарху Гиркану, а также всему иудейскому народу. Если дела ваши хороши, я доволен.
Убежденный их (послов Гиркана. — В. В.) вещественными доказательствами и доводами в том, что вы действительно преданы нам, и узнав ваш благородный образ мыслей и ваше благочестие, позволяю себе выразить вам своё благоволение». Заканчивается послание такими словами, обращённым к Гиркану: «…Я помятую о тебе и (твоём) народе, заботясь о развитии вашего благосостояния. Ввиду сего я рассылаю указы по отдельным городам, чтобы была возвращена свобода всем тем свободнорождённым и рабам, которые проданы с публичного торга Гаем Кассием или его подчинёнными. Вместе с тем я утверждаю невозбранное пользование всем тем, что даровано вам мною. Тирийцам я сим запрещаю подвергать вас каким бы то ни было насилиям и повелеваю возвратить всё то, что они отняли у иудеев. Присланный тобою венец (с благодарностью) принимаю» (ИД. С. 105–106).
Одновременно в посланиях тирийцам, сидонянам и антиохийцам Антоний под угрозой сурового наказания предписал немедленно освободить проданных в рабство иудеев и вернуть иудеям всю захваченную у них при Кассии собственность.
Попытки противников Ирода снова послать к Антонию многочисленные делегации с жалобами на Ирода были безуспешны. Уже находясь в своей основной резиденции в Антиохии, Антоний выслушал обе стороны, а после этого спросил присутствующего Гиркана, кто, по его мнению, способен лучше управлять народом. В ответ Гиркан указал на уже породнившегося с ним Ирода. Антоний, видимо, ранее принявший решение, после такого признания Первосвященника и этнарха назначил Ирода и Фазаэля тетрархами и поручил им управление делами иудеев. Надо сказать, что титул тетрарх (буквально по-гречески «правитель четвёртой части наследства прежнего правителя») к тому времени приобрёл значение независимого владетеля, не имевшего, однако, права именоваться царём. Теперь оставался только один решающий шаг до восстановленного пусть зависимого, но самостоятельного Иудейского государства. Ускорило это событие реальная угроза восточным владениям Рима со стороны соседней Парфии.
Глава 10.
ИРОД ПРОВОЗГЛАШАЕТСЯ ЦАРЕМ ИУДЕИ
(40 г. до н.э.)
Парфия. Вторжение парфян в Сирию и Иудею. Предательский захват ими Гиркана и Фазаэля. Бегство Ирода из Иерусалима. Парфяне захватывают Иерусалим, возводят Антигона на царский трон и высылают изуродованного Гиркана в Парфию. Гибель Фазаэля. Ирод, встретив неблагоприятный приём в Аравии, отправляется в Египет. Встреча с царицей Клеопатрой в Александрии. Прибытие Ирода в Рим. При содействии Антония и Октавиана римский сенат провозглашает Ирода царём Иудеи.
После завоевания римлянами практически всего Средиземноморского мира единственный достойный их соперник остался только за Евфратом — Великая Парфия. Это государство, в сущности, было последним наследником и преемником как Древней Персии, так и одновременно империи Александра Македонского. История возвышения этого ранее малоизвестного народа связана с потерей ряда восточных провинций ещё Селевкидским царством, претендовавшим на азиатские завоевания Александра. В области Северо-восточного Ирана и современной Южной Туркмении, именуемой Парфиена, примерно в 238 году до н.э. власть захватил некий Аршак, видимо, отложившийся наместник (сатрап) этой провинции. Его опорой были местные воинственные иранские кочевые племена — «парны», а сам
Однако прежде чем перейти к этим событиям, надо рассказать о том, что собой представляла Парфия в то время. К сожалению, сведений о ней сохранилось немного, главным образом, в сочинениях греческих и римских писателей, которые, правда, существенно дополнили материалы археологических раскопок. Определённо известно, что Аршакиды утверждали, что они законные преемники прежнего великого царства Ахеменидов, завоёванного Александром Македонским. Не только, как было сказано ранее, были возрождены ахеменидский титул правителя — «царь царей» и другие пышные звания знати и сановников придворной бюрократии, но был также восстановлен весь сложный ритуал царского дворца.
Однако высшая знать продолжала играть огромную роль в управлении государством и даже при выборе нового царя. Более того, Парфянская держава, по описаниям римских источников, состояла из вассально зависимых от верховной власти царств, отдельных наместничеств — «сатрапий» и даже сохранивших былую автономию больших эллинистических городов, например, Селевкии. Такая система была достаточно сильна при великих царях, но, несомненно, при ней государству постоянно угрожали кризисы и внутренние смуты.
Похожая ситуация была и в сфере культуры и религии. При Аршакидах наряду с местным диалектом персидского языка, греческий продолжал служить одним из письменных языков. Поразительно то, что потомки вождей степняков не только не разрушили эллинистическую культуру, но сами стали со временем её поклонниками и, в частности, превратились в завзятых театралов. Парфянская аристократия прекрасно понимала и ценила греческую драму, и даже в далёкой Нисе (недалеко от Ашхабада) были раскопаны остатки театров античного типа. Мрачной иллюстрацией любви к театральным зрелищам даже при царском дворе может служить следующий эпизод, приведенный Плутархом. После сокрушительного разгрома римского войска в битве Каррах (53 г. до н. э), голова римского полководца Красса показывалась при декламации того отрывка из драмы Эврипида «Вакханки», где речь идёт о голове убитого царя Пенфея, восставшего против бога Диониса. Парфянский царь, «не чуждый греческой речи и литератур», и парфянская знать с восторгом приветствовали артиста-декламатора, которого царь затем щедро наградил за прекрасное представление{122}. Однако в Месопотамии большое влияние имели семитские языки, из которых самым распространённым был арамейский, послуживший основой и для парфянской письменности.
Парфянский царь считался призванным к своей миссии верховным божеством и даже сам почитался как божество. На монетах наряду с именем царя изображался большой пылающий алтарь — символ традиционной религии Ирана, зороастризма, и парящий над ним крылатый бог иранского пантеона — Ахура Мазда. Жрецы этого культа — маги — являлись, подобно левитам в иудаизме, наследственной кастой. Вместе с тем в Парфянском царстве существовала широкая веротерпимость. Каждая община пользовалась самоуправлением и подчинялась своим духовным вождям. В этом отношении особенно благоприятно было положение многочисленной еврейской общины в Месопотамии. В частности, в самой Селевкии проживали десятки тысяч иудеев, и Парфянская держава, как и последующая Сасанидская Персия, даже могла стать местом появления самого Мессии. Эти надежды такими словами выразил талмудический мудрец рабби Шимон бар Иохаи (II в. н. э): «Как увидишь персидского коня, привязанного у гробов Страны Израиля, приготовься к приходу “Царя Мессии”»{123}. Позднее Ирод, став царём, активно приглашал иудеев из Вавилонии, как учёных мудрецов, так и простых крестьян, воинов и ремесленников.