Царь Итаки
Шрифт:
Эперит выставил щит перед собой и побежал к тому месту, где упал начальник стражи, яростно крича и не обращая внимания на стрелы, летящие со стены. Они разрезали воздух вокруг его ушей и с глухим звуком врезались в многослойный щит из бычьей кожи. Рассвело еще больше, и юноша увидел, что на стену взобралась новая группа тафианских лучников, чтобы стрелять по легким целям.
Но Афина услышала его молитвы. Пока Эперит занимался поисками в кружащихся парах тумана, оставаясь на расстоянии броска копья от стен, его не сбила с ног ни одна стрела. Он упал, натолкнувшись на что-то неясное. Его зашатало, и молодой
Эперит лежал неподвижно, пока шум битвы удалялся от него. Трава под животом была мокрой, а ее свежий запах наполнял ноздри. Рядом с ним кто-то стонал. Юноша посмотрел направо и увидел Эвмая. Вероятно, он задел за его ноги до того, как упал.
Туман начал рассеиваться, солнце поднималось над горизонтом и пригревало. Эперит увидел, что свинопас без движения лежит на животе, а из левого бедра у него торчат две стрелы. Теперь их снова могли увидеть лучники на стене. Прилетела еще одна стрела и воткнулась в землю опасно близко к его боку. Молодой воин вскочил на ноги и, держа щит и копье в одной руке, поднял свободной раненого парня и бросился бежать через открытый участок к городу так быстро, как только позволяла его ноша.
Луки снова зазвенели у него за спиной, и Эперит увидел, как стрелы прорезают последние клубы тумана. По обеим сторонам лежали темные кучи. В тусклом свете в них едва ли можно было опознать тела. Но юноша приободрился, увидев впереди своих товарищей, которые теперь заняли позиции вне пределов досягаемости тафианских стрел.
Они встали, чтобы поприветствовать его, когда воин до них добрался, и обрадовались, что двое из числа атаковавших вернулись из мертвых. Эперит бросил копье и щит и передал Эвмая в руки одного из горожан — гиганта-кузнеца, который легко поднял парня и понес его на руках по улицам города.
Быстрое поражение подействовало всем на нервы, и Эперит задумался, хватит ли итакийцам смелости для еще одной атаки. Лишь немногие из них были опытными и проверенными в сражениях воинами. Большинство отряда составляли обычные люди, которые просто решили присоединиться к борьбе за освобождение своей родины с тем оружием, которое нашлось. Теперь, после потери командира, а возможно, и царевича, с запертыми перед ними дворцовыми воротами, они столкнулись с перспективной кровавой схватки и малой надеждой на выживание.
Эперит отряхнул грязь с туники и оглядел обеспокоенные лица вокруг себя.
— Любой человек, который хочет сейчас выйти из битвы, может это сделать. Если вы готовы к этому позору, то вас ждут дома и семьи. Кроме того, я предпочту сражаться рядом со смельчаками, а не трусами. Остальные обязаны сражаться с Политерсом и освободить нашу землю. Галитерс убит, а нам надо отомстить за него. Может, Одиссей тоже мертв, но пока остается шанс, что он жив, мы должны вернуться и взять дворец. Если мы не станем сражаться за него сейчас, надежда будет потеряна, а тафиане навсегда останутся на Итаке.
— Я с тобой! Я лучше умру в сражении, чем буду жить под Политерсом! — закричал седобородый
— Хорошо. Тогда давайте начнем наш путь к славе или почетной смерти.
Эперит поднял перед собой щит и подал сигнал другим воинам, чтобы они поступили так же. Все вместе выстроили стену из щитов и снова пошли ко дворцу. Стрелы опять начали пронзать воздух у них над головами. Те, у кого не было доспехов, отстали, чтобы не попасть под смертоносный град. На какое-то время они оставались в безопасности вне радиуса действия стрел. Но при приближении к стенам две или три стрелы достигли целей, люди упали на спины в траву, дергая руками и ногами в последние мгновения жизни.
Эперит выглянул из-за края щита, и в следующую секунду стрела воткнулась в верхнюю его часть. Но цель впереди приближалась с каждым шагом.
— Когда доберемся до стены, используем щиты, чтобы соорудить платформу, — прокричал Эперит. — Это будет нелегко. Мы окажемся открытыми для их стрел, пока взбираемся, они будут ждать всех, кто переберется живым на ту сторону. Но когда Итака снова станет свободной, аэды начнут слагать песни о нас и исполнять их много лет после нашей смерти.
Ополченцы радостно закричали, думая о будущей славе, а потом, когда высокие стены оказались перед ними, сжались под прикрытием щитов. Стрела прошила сердце и забрала жизнь одного из людей. Он даже не успел вскрикнуть и тяжело упал на землю. Его товарищи сжались еще сильнее, а стрелы с громким звуком ударяли о щиты.
Внезапно Эперит заметил худенькую фигурку, которая вырвалась из группы атакующих и встала перед стенами, ни от кого нем прячась. Это был Аркесий, мальчик-пастух, который незамеченным проскользнул в ряды итакийцев. Не думая о собственной безопасности, он приспособил камень в пращу и быстро отправил вверх.
Итакийцы издали еще один радостный крик, когда камешек достиг цели, и один из тафианских лучников свалился со стены. За первым камешком последовал второй. Этот попал в лицо одному из оборонявшихся. Наемники поспешно отправили град стрел в пастуха, но целились они плохо, мальчишка успел спрятаться за спинами товарищей. Эперит видел, как Аркесий отправляет еще один снаряд на стену, и пожалел, что у них больше нет лучников и метателей. Хотя он сам нес за спиной лук Одиссея и колчан со стрелами на боку, его место было в первом ряду атакующих. Аркесию приходилось действовать в одиночку.
Усидев, как упал первый тафианин, Эперит снова направил атакующих на стену. Ему хотелось поскорее начать работать копьем. Теперь они почти подошли к воротам, и юноша был готов перейти на бег, но тут внезапно увидел тело Галитерса, лежавшее в траве. При виде его седых волос и старомодных доспехов, молодой воин почувствовал горячие слезы в уголках глаз. Он грустил от потери хорошего друга. Но тут Галитерс пошевелился.
Он лишь слегка дернул вытянутой рукой. Эперита ошеломило увиденное, он был поражен. Юноша бросился из первого ряда итакийцев к тому месту, где лежал Галитерс, собираясь оттащить его в безопасное место от стены. До того, как тафианские лучники смогли его подстрелить, дождь стрел внезапно прекратился, и противники соскользнули со стен во двор.