Царь Итаки
Шрифт:
— Может быть, — ответил Одиссей. — Но я не могу убить столь жалкое существо.
Он развернулся, не бросив более ни единого взгляда на бывшего царя. Одиссей вышел со склада в основной коридор. Других там уже не было. Не теряя времени, он бросил факел на пол и достал меч из-за пояса.
— Пошли, старый друг, — позвал он, глядя на ступени, ведущие в царские покои. — Давай доведем дело до конца.
Они поднялись по лестнице на следующий этаж, перепрыгивая через две ступени, и там осмотрели тускло освещенный коридор. Следовало выяснить, нет ли тут стражников.
Одиссей родился и вырос здесь. Это была его территория, самое сердце дома, где он сам, его родители и сестра счастливо жили столько времени, сколько он себя помнил. Вид знакомых стен и дверей, потускневших настенных росписей и вытертых ковров на каменных полах внезапно заставил молодого царевича ощутить глубину оскорбления, нанесенного их семье. Он сам был вынужден отправиться в изгнание, отца увезли на северную оконечность острова, мать и сестра оказались пленницами в собственном доме. Их враги тем временем наслаждались едой из кухни Лаэрта, которую готовили и подавали рабы Лаэрта. Иноземцы мылись, одевались и спали в их комнатах. Все это наполнило Одиссея яростью. Он был готов убивать. Сжав меч так, что побелели костяшки пальцев, царевич повернул за угол.
Два стражника сидели, прислонившись к дверным косякам комнаты его родителей. Они спали. Один едва ли успел увидеть Одиссея, когда тот отрубил ему голову у основания шеи. Второй успел выставить древко копья вперед, чтобы парировать удар меча Ментора, но погиб от второго выпада — Ментор вспорол ему живот.
Итакийцы перепрыгнули через трупы и ворвались в большую комнату, где мать Одиссея держалась руками за края кровати. Рядом с ней стоял Корон — предатель, который убедил герусию отправить дворцовых стражников в Спарту. Он держал в руке меч и казался спокойным и собранным, когда неожиданно появились Одиссей и Ментор.
— Значит, птенец вернулся в гнездо, — фыркнул изменник. — Но боюсь, что ты немного опоздал и не успеешь уже спасти свою дорогую жену.
Внезапно еще один стражник прыгнул на них из ближайшего угла комнаты. Меч Ментора находился в другой руке, и он инстинктивно выставил вперед свободную руку, чтобы отразить удар. Клинок тафианина прошел сквозь плоть и кость, кисть отлетела в сторону, кровь полилась на гладкий пол. Ментор упал, ударившись спиной о кровать. Он кричал от боли и сжимая обрубок другой рукой.
Корон одновременно яростно бросился на Одиссея. Их мечи со звоном ударились друг о друга. Царевичу удалось отразить правильно нацеленный удар. Мгновение они стояли лицом к лицу, поскольку инерция движущегося тела почти прижала их друг к другу, а клинки скрестились. Затем оба снова разошлись, а мечи со скрежетом ударились один о другой.
Корон возобновил атаку, умело бросаясь на противника, но Одиссей оказался быстрее, чем можно было предположить, глядя на его мощное тело. Он легко уклонился от смертоносного удара, и одним движением развернул клинок так, чтобы разрезать
Реакции торгаша оказались не хуже. Он выпрямился после броска на противника, который чуть не достиг цели, а затем очень ловко ушел от контратаки. В то же самое мгновение тафианский стражник перепрыгнул через своего раненого противника и присоединился к Корону, чтобы загнать Одиссея в угол комнаты. Царевич отступал под двойными ударами — то рубящими, то колющими. Он уже получил два ранения руки, которой держал меч, пока отбивал выпады, которые могли бы вспороть ему живот. Затем, используя всю силу своих мощных рук, он не только остановил их наступление, но и начал отгонять двух противников назад.
Если бы враг оказался одни, то он не смог бы противостоять падающим ударам Одиссея. Царевич рубил то с одной, то с другой стороны, заставляя двух неприятелей обороняться. Они сдавали ему территорию и быстро устали от прилагаемых усилий, ведь приходилось постоянно парировать его удары. Затем тафианин поскользнулся на крови Ментора и упал в ногах кровати. Хотя Ментор и был ранен, он использовал последние силы, выхватив кинжал из-за пояса потерявшего сознание стражника и перерезав ему горло. Тот умер. С последним вздохом из раны хлынула кровь, а Ментор потерял сознание от измождения.
— Что ты имел в виду, когда говорил «жена», Корон? — хрипло спросил Одиссей, возобновляя атаку на изменника-геронта.
— Не пытайся меня обдурить! — рассмеялся Корой. — Пенелопа сообщила нам, что она — твоя жена, как только ее схватили. Казалось, она этим гордится. Хотя не думаю, что она будет такой же надменной, сделавшись вдовой. — Он отбил внезапный колющий удар Одиссея. — Когда ты умрешь, Политерс намеревается сделать ее своей игрушкой.
Одиссей злобно рассмеялся, но быстро замолчал. Ему пришлось обороняться от быстрого ответного удара Корона.
— Пенелопа умрет, но не доставит ему удовольствия, — рявкнул Одиссей.
— Правда? — спросил Корон. — Царь любит хорошую охоту. Говорит, что от этого улучшается вкус мяса. Знаешь, она сейчас с ним, внизу, в большом зале. Там еще четверо тафиан. Как ты думаешь, если они захотят ею попользоваться, удастся ли женщине их остановить? — Он отразил еще одни яростный выпад. — Может, если я тебя сейчас убью, то в награду мне тоже дадут попользоваться твоей женой.
Одиссей подавил желание броситься еще в одну яростную атаку. Корон не уступал ему в мастерстве владения мечом, хотя и не обладал такой физической силой. Он тоже был большим хитрецом, и Одиссей почувствовал, что противник специально злит и провоцирует его. Царевич уже терял необходимое сосредоточение, и это почти позволило старшему мужчине нанести ему опасный удар.
Одиссей отступил назад и внимательно посмотрел на Корона.
— Ты знаешь, что я держу Лаэрта в плену в своем доме? — продолжал Корон. — Перед твоим появлением я рассказывал твоей матери, как он просит позволить ему снова ее увидеть. Я нахожу его мольбу очень трогательной. Но если я умру, у моих рабов есть приказ его убить. Ты этого хочешь?