Царь иудейский
Шрифт:
Что в ужасе тряслись земные недра.
Я верую! Мне сердце говорит:
Он испустил последнее дыханье.
Свершилось!- Господи, Его страданье
Грех мира дольнего да искупит!
Занавес быстро падает.
Павловск. Страстная пятница 23 марта 1912
ДЕЙСТВИЕ ЧЕТВЕРТОЕ
Сад Иосифа Арнмафейского. Слева более половины сцены занимает высокая скала с ведущими на ее вершину высеченными в камне ступенями. Скала заросла кипарисами, плодовыми деревьями, в полном
ступенями. Ночь.
Явление первое (Иосиф сидит на уступе скалы. Молча входят и поднимаются на вершину скалы три мироносицы. Входят Руф и Вартимей и располагаются у ног Иосифа.)
Иосиф
Всех нас влечет к себе гробница эта.
Единая объединила нас
Печаль и скорбь... И льются наши слезы,
И множится к Усопшему любовь.
(Из глубины входят Александр и Лия.)
Явление второе
Иосиф
– Кто там идет? Шаги я будто слышу.
Ах, это Лия с Александром.- Вы
Приходите сюда грустить и плакать
На дорогой безвременной могиле?
Александр
Мы поднялись пораньше, чтоб до света
С ней сбегать за город, в поля...
Лия
Росою
Обрызганных я нарвала цветов
Душистых первенцев весны, чтоб ими
Усыпать холм могильный...
Иосиф
Вас туда
Теперь, порой ночной, и не подпустят.
Дождитесь дня: не долго до рассвета.
Александр
Кто, господин, не пустит нас ко гробу?
Иосиф
Да, - вы еще не знаете, что стража
К нему приставлена. Тяжеловесный,
Приваленный к дверям гробницы камень
Печатями скреплен синедриона.
Лия
К чему печати!
Александр
Стража! Для чего?
Иосиф
Первосвященники и старцы наши
Боятся, чтобы тело Иисуса
Ученики средь ночи не украли
И не сказали бы потом, что Он
Воскрес из мертвых.
Александр
Он и после смерти
Покоя фарисеям не дает!
Иосиф
Еще два дня назад я б не поверил,
Что здесь, в моем саду уединенном,
Скалистый этот холм, где я себе
Последнее пристанище готовил,
Невинного Страдальца приютит.
Лия
[Быть может, это грех, но я и в праздник
Все об одном и том же помышляю:
Из памяти изгнать я не могу
Тот страшный роковой канун субботы;]
Малейшие подробности его
Упорно я в уме перебираю.
Руф
Я, как и ты, все вспоминаю их.
Вот, подошли за Ним мы к месту
Отец мой крест Его сложил на землю,
И воины, Учителя раздев,
Его на нем нагого распростерли.
Еще досель все у меня в ушах
Стук молота как будто раздается,
Ударами вгоняя гвозди, руки
И ноги палачи Ему пронзили...
И хлынула кровь алая из ран...
Лия
Я помню, на божественном лице
Смертельная тут выразилась мука.
Ни жалобы, ни стона, ни проклятья
Не вырвалось из уст Его. Он очи
Возвел на небо и взывал к Отцу,
Моля у Бога Вышнего прощенья
Тем, кто не знают, что творят.
Вартимей
И оба
Злодея, распятые с ним, ругались
Над Праведником. Но один из них,
Раскаявшись, стал унимать другого
И говорил ему: "Иль не боишься
Ты Бога? Мы с тобой осуждены
За дело; Он же никакого зла
Не сделал". И Учителю моленье
Принес он: "Помяни меня, Господь,
Когда приидешь в царствие Твое!"
Руф
А помнишь ты, что Иисус ответил?
Вартимей
Возможно ль этого не помнить, Руф!
В ответ ему сказал Учитель: "Ныне ж
Со мною будешь ты в раю".
Иосиф
Во тьме,
Царившей долгих три часа с полудня,
При факелах, зажженных палачами,
Я Мать Его увидел у креста;
И ученик Его любимый тут же
Стоял, скорбь несказанную Ее
Деля. Когда заметил их Страдалец,
Он тихо молвил Матери: "Вот - сын Твой",
Потом ему сказал: "Вот - Мать твоя".
И этот ученик усыновленный
Мать нареченную к себе увел.
Александр
Я на Голгофе не был и не знаю,
Как кончились страдания Его.
Руф
Ах, слово каждое Его глубоко
Запечатлелось в памяти моей.
Я слышу и теперь, как возопил Он:
"О, Боже Мой! О, Боже Мой! Зачем
Меня оставил Ты?"
Вартимей
Предсмертной мукой
Терзаемый, Он слабо вскрикнул: "Жажду!"
И уксусом напитанную губку
Один из воинов, ее на трость
Наткнув, Ему поднес, из состраданья,
К запекшимся, хладеющим устам.
Александр
А в это ж время во дворце Пилата
Шел пир, и тоже утоляли жажду!
Руф
И, уксуса вкусив, Он простонал
Пред смертью: "Совершилось! Отче, в руки
Твои дух предаю"...
Вартимей
И, отстрадавшей
Поникнув головою, предал дух.
(Молчание. Все в глубокой благоговейной грусти опускают
головы. Справа входит Симон со снопом лилий.)