Царь нигилистов 5
Шрифт:
Однако преподаватель ему понравился: вдумчивый, серьёзный с прямым носом и круглым купеческим лицом.
— Николай Филиппович, из того, что было до июля прошлого года я не помню практически ничего, — признался Саша.
— Со столярным делом всё не так плохо, — заметил Лабзин. — Вспомните. И с цепной передачей для велосипеда — тоже. Какие вы ещё знаете механические передачи?
Саша про шестерёнки и ремни из будущего немного помнил, так что Лабзин был доволен, и урок закончился тем, что Саша нарисовал очередной
Лабзин посмотрел, задумался, сказал, что это не совсем его специальность, но пообещал устроить экскурсию на Александровский литейно-механическом завод.
— Мне вас бог послал! — сказал Саша.
Похоже, он действительно нашёл человека, которого можно грузить изобретениями, не имеющими отношения к электричеству. Причем более доступного, чем Путилов и братья Фребелиусы. Лабзин был под рукой.
Саша успешно напросился на химию, тем более, что химика пригласили к Никсе. Им оказался сорокалетний профессор Алексей Иванович Ходнев, бывший преподаватель Харьковского университета, доктор физики и химии, переехавший в Петербург и переключившийся в последние годы на публичные лекции.
Заниматься с Сашей и Никсой профессор должен был отдельно. Видимо, мама поняла, что Саша будет блистать, как на физике и математике, и решила разделить великих князей, чтобы Никса не комплексовал.
Честно говоря, химию Саша всегда знал гораздо хуже и физики, и математики.
Ходнев имел прямой нос, подбородок с ямочкой, чёрные брови, усы, бакенбарды и совершенно невозможной высоты лоб. Саша решил, что это и называется «яйцеголовый». Возможно дело было в лысине, разделённой посередине протуберанцем волос.
Профессор пришёл как положено в мундире статского советника и при орденах. Точнее орден был один: святой Анны третьей степени. И ещё медаль в память Крымской войны.
— Дмитрий Иванович Менделеев очень лестно о вас отзывался, Ваше Императорское Высочество, — начал Ходнев.
— Вы знакомы?
— Да, я присутствовал на защите его магистерской диссертации.
— Здорово, — восхитился Саша, — надеюсь, вы были не слишком строгим оппонентом.
— Сделал несколько замечаний, — признался Ходнев. — Давайте я немного поспрашиваю, чтобы не рассказывать то, что вам и так известно.
— Хорошо, — согласился Саша. — Но это немного.
— Какие вы знаете металлы?
— Литий, натрий, калий, магний, марганец, железо, медь, цинк, золото, серебро, платина, титан, молибден, никель, кобальт, вольфрам, уран… — выпалил Саша.
И тут же осёкся. Интересно, они про уран знают? Он в упор не помнил, когда он был открыт.
— Запишите, — попросил Ходнев.
— Конечно, — кивнул Саша, — так даже проще.
И повторил всё письменно своим ужасным почерком. Вместе с ураном, ибо отступать было поздно. К тому же вспомнил про свинец и олово. И добавил их
Немного задумался, но решил, что про плутоний они точно не знают.
Ходнев взял листочек. Прочитал, и его глаза выразили полное восхищение, откуда Саша сделал вывод, что ничего лишнего не написал.
— Нигде не ошибся? — спросил он.
— Почти, — улыбнулся учитель. — Вольфрам — это соединение. С немецкого переводится «волчья пена», а элемент правильно называется «tungsten». Это по-шведски: «тяжелый камень».
Саша припомнил, что Менделеев говорил, что вольфрам — это сплав. Но школьные знания были крепче.
— Понятно, — кивнул Саша.
И записал старое название вольфрама.
— Но есть ещё, — заметил Ходнев.
— Осмий? — предположил Саша.
— Да! — воскликнул Ходнев. — Вы даже о нём знаете! Но я ожидал более простого ответа.
Гм… что же он забыл.
Ах, да! И добавил: «алюминий».
— Конечно, — сказал учитель, — а жидкие металлы бывают?
— О, господи! Как я мог забыть! Ртуть же!
— Да!
— Я всё вспомнил? — спросил Саша.
— Нет, но всё равно отлично!
— Цезий? — предположил Саша.
— А вот теперь фантазируете, — заметил преподаватель, — такого металла нет.
«Пока нет», — подумал Саша.
И всё-таки написал его в список, но вычеркнул тоненькой чертой, чтобы не мешала читать название.
— Что же я забыл?
— Хром, иридий и бериллий.
— А! Позор какой! — отреагировал Саша.
— Вы про них тоже знаете?
— Да, хотя плохо представляю, как выглядят бериллий с иридием.
— Я на следующую лекцию принесу, — пообещал Ходнев. — И ещё вы забыли стронций.
— Он известен? — поразился Саша.
— Странно вы спрашиваете, — заметил преподаватель. — Вы о нём тоже знали?
— Да, я читал химическую энциклопедию.
И подумал, стоит ли на всякий случай попросить не приносить радиоактивный стронций? Ладно, проблемы по мере поступления.
А ведь много знают!
И ради эксперимента дописал в список: «рубидий, технеций, таллий и радий».
— Опять фантазируете, — заметил Ходнев.
— Понятно, — сказал Саша.
И вычеркнул тоненькими чёрточками.
— Алексей Иванович, вы их запишите куда-нибудь себе, — попросил Саша, — а то вдруг всплывут. Я где-то слышал эти названия.
— Вы действительно предсказали пленение Шамиля? — напрямую спросил химик.
— Да, было дело, — кивнул Саша, — в прошлом году.
Ходнев вынул записную книжку и переписал к себе названия «несуществующих» элементов.
— А обозначения их помните? — спросил он.
— Не все, — признался Саша.
И написал после каждого металла то, что не забыл со школы: «Li, Na, K, Mg, Mn, Fe, Cu, Zn, Au, Ag, Pt, Ti, Mo, Ni, Co, Wo, U, Pb, Ol, Os, Al, Hg, Xr, Ir, Be, Sr».