Царь нигилистов
Шрифт:
Книги и письменные принадлежности Саша сгрузил на тумбочку, а архалук повесил на стул.
Гогель приказал подавать ужин, и они втроем уселись за круглый столик.
У раскладушки были свои преимущества. Саша был практически уверен, что на этом безобразии не заснет, так что для пробуждения к полуночи не понадобится невозможный при данных обстоятельствах будильник. Зато каминные часы расположены на стороне Володи, и за спящим гувернером явно будут не видны.
Подали довольно скромных размеров котлетку с вареным горошком и чай.
Ладно, не растолстеет!
— Григорий Федорович,
— Нет, — сказал Гогель.
— Но я совсем ничего не успеваю!
И Саша скосил глаза на лежащую на тумбочке стопку книг.
— Вот смотрите, Григорий Федорович, там про дедушкино восшествие на престол. Сам цесаревич вложил мне в него записку с надписью: «Мастрид». Ну, как я могу не прочитать?
— Корф? — спросил воспитатель.
— Да, Корф.
— Достойная книга, но надо все успевать днем, Александр Александрович, — заметил Гогель.
— Это прямо совсем невозможно! Я так и не взялся за французский язык. Вы понимаете, как это ужасно! Я собственного брата не понимаю!
— У вас будет еще час до сна.
— А дедушкино «Уложение»? Выпросил двое суток назад и успел прочить только два первых раздела. А письмо пап'a по мотивам нашего вчерашнего разговора? Клялся написать, а так и не взялся! Я уж молчу про немецкий. Французский я вытяну сам, у меня база есть. Но с немецким полный пиздец!
— Что??? — вопросил Гогель.
А Володя прыснул со смеху.
— Простите, вырвалось, — сказал Саша. — Я имел в виду, что мне нужен учитель.
— Будет вам учитель, Александр Александрович, — строго пообещал гувернер. — Но еще одно такое слово, и вы будете ложиться спать в девять.
— Ну, почему у меня нет маховика времени! — воскликнул Саша.
— Чего? — спросил воспитатель.
А Володя посмотрел с любопытством.
— Волшебных часов, — объяснил Саша. — Это из одной английской сказки. Там была девочка, которая училась в школе волшебников. Она была очень прилежная ученица и отличница. И, чтобы быть одновременно на нескольких уроках, она использовала этот самый «маховик времени». Это такой кулон в виде песочных часов. Если повернуть часы один раз, возвращаешься на час назад, если два раза — на два часа. Ну, и так далее. Но больше пяти часов почему-то нельзя, как я помню. И еще надо следить за тем, чтобы не встретить самого себя в прошлом.
— Да? — спросил Володя. — А, что там было еще?
И спросил он это таким тоном, что Саша понял, что влип. Более или менее он помнил только первую книгу, и ту не до конца.
— Са-аш, ну, что дальше? — протянул Володя.
— Да я еще не начал. Начинается вообще не с нее, не с Гермионы Грейнджер. Сказка про мальчика. В общем, жил в Англии мальчик, и было ему, как тебе, одиннадцать лет. Звали его Гарри Поттер, он был сиротой и жил у родственников.
Чтобы избежать лишних вопросов, Саша старательно избегал реалий 20-21-го веков: всех этих автомобилей, компьютеров и телефонов. В общем-то без них было несложно обойтись.
Вовка не отстал до эпизода в террариуме, где главный герой разговаривал на змеином языке. Выручил только Гогель.
— Владимир Александрович, Александру Александровичу надо еще успеть позаниматься
Владимир Александрович громко вздохнул и ретировался на свою кровать, где лениво открыл томик Вальтера Скотта. «Квентин Дорвард» вроде. Тоже, конечно, неплохо. Но, кто сказал, что нет прогресса в литературе?
Так что Саша взял ватман, ножницы, Беранже и словарь — и дисциплинированно принялся за песенку про Лизетту.
В несчастной «Лизетте» незнакомым оказалось примерно каждое второе слово. Так что оба листа бумаги были разрезаны на квадратики и исписаны за полчаса.
Григорий Федорович, похоже, прекрасно знал и кто такой Беранже и, кто такая Лизетта, но на фоне «пиздеца» решил смириться.
Саша немного помнил русский перевод, но это почти не помогало, ибо не слово в слово:
Как дитя, проста, Сердца не стесняя, Ты была чиста, Даже изменяя… Нет, нет, нет! Нет, ты не Лизетта. Нет, нет, нет! Бросим имя это.Ага! А в оригинале что-то про любящее сердце.
Периодически Саша уточнял у Гогеля произношение.
— А, где вы учились, Григорий Федорович? — спросил Саша.
— Пажеский Его Императорского Величества корпус, — ответил Гогель.
— А! — одобрительно кивнул Саша.
Хотя ни фига не понимал, ни, чем пажеский корпус отличается от кадетского, ни чем юнкерское училище от того и другого.
— Григорий Федорович, а можно мне какую-нибудь коробку завести для моих карточек? От чая там или от печенья. Ну, чтобы был порядок.
Слово «порядок», похоже, обладало для Гогеля магической силой, и он позвал лакея.
На улице стемнело, и в комнате зажгли свечи. Вскоре прибыла и коробка, которая оказалась скорее деревянной лаковой шкатулкой с портретом пап'a в короне на фоне московского пейзажа.
Стрелки каминных часов неумолимо ползли к десяти.
— Григорий Федорович, а вы знаете, что такое «тайм-менеджмент»? — спросил Саша.
И по длине паузы предположил, что Гогель не владеет английским.
— Нет, — сказал гувернер.
— Очень просто, — начал Саша. — Берется день от подъема до отбоя и делится на промежутки по 10 минут. И каждый десять минут надо записывать, что делал. Например, от двенадцати сорока до двенадцати пятидесяти плевал в полоток. А от двенадцати пятидесяти до часа трепался с Володькой. И значит, это время ты просрал.
— Александр Александрович!
— Потратил попусту. А, если потратил попусту, например, оставляешь себя без ужина. Ну, или без Вальтера Скотта. В сложившихся обстоятельствах не вижу другого способа все успеть. Но для этого часы нужны.