Шрифт:
1
Царь-вдовец и поминовение царицы
Всего через восемь дней после трагической кончины царицы Анастасии митрополит Макарий, первые святые отцы Русской Православной Церкви и думские бояре пришли в покои Ивана Васильевича и предложили сильно горевавшему о супруге 30-летнему царю-вдовцу искать новую невесту.
– А как же законы человеческой пристойности? – еле слышно спросил чёрный лицом, выплакавший глаза государь. – Даже наши деревенские вдовцы-мужики через семь дней себе баб для женитьбы не подыскивают… Законы пристойности блюдут строго…
Митрополит Макарий, к которому был обращён вопрос, только тяжело вздохнул, пожевал губами застывшие на языке слова «надо, государь, если это тебе и всем надо», но ничего не ответил. Застыл с печальным лицом, как вкопанный, выдерживая многозначительную паузу.
– Мужикам-вдовцам нечего торопиться с новой женитьбой и поиском невест. А за тобой, царь, стоит целое государство, и царю нужна царица, чтобы Русь новыми землями и народами прирастала, да и себя от врагов и недругов защищала. – Сказал велеречивый думский боярин Данила Романович Захарьин. – Пусть мужики как-то перебьются и даже перепьются в долгих поисках невест, а за скорым браком русского царя интересы Москвы должны стоять.
Царь дёрнул щекой, покривился, не то, улыбаясь легонько, не то, гневаясь, но не сильно, скорее снисходительно, и сурово оглядел замерших в почтительном поклоне советчиков «искать невесту. На глазах государя выступили слёзы, когда он со слёзным комком в горле обратился к ближайшим родичам почившей, только что похороненной любимой царицы:
– Настасьюшка-то не обидится там? – он сделал неопределенный жест рукой, показывая куда-то ввысь и вдаль… – Ведь душа после лютой смерти государыни девять дней ищет в новый духовный мир… Телесная жизнь моей любимой супруги завершилась восемь дней назад… Завтра девятый решающий… Не рано ли разговоры вести о поисках новой невесты, когда место души погибшей царицы не определилось…
– Правильно молвишь государь о душе нашей любимицы… – Сказал, погладив окладистую бороду боярин Василий Михайлович Захарьин-Юрьев, двоюродный брат царицы. – В эти дни и, особенно, на девятый день нам, самым ближайшим родичам усопшей Анастасии, важно не только быть верным русским православным традициям, но и своими душами в живых наших телах отпустить душу из умершей телесной оболочки на волю… Иначе душа моей любимой сестрицы долго не сможет обрести покоя… Душа её должна обрести покой… А завтра во время поминовения определимся со всем и с невестой, в том числе… Главное, чтобы ты был готов к принятию государственного решения о твоём новом браке…
– Именно нам, родным… – поперхнулся боярин Иван Петрович «Хирон» Захарьин-Яковлев, троюродный брат Анастасии, но тут же, откашлявшись, восстановив нормальное дыхание, продолжил. – …и самым близким царицы, на завтрашнем дне поминовения в честь девяти ангельских чинов, которые являются защитниками душ усопших, надо просить о помиловании безгрешной души сестрицы.
– Завтра?.. – царь вытер слёзы и, горько выдохнув из горла слёзный комок, внимательно посмотрел на митрополита, а потом обвёл взглядом родичей-бояр. – А владыка мне уже на четвёртый
– Да, государь, – кротко ответил митрополит Макарий. – С четвёртого по девятый день душа её на шесть дней забывает всю мировую скорбь, которую она чувствовала, будучи в телесной живой оболочке. Раба божья Анастасия никогда не была грешна, я знаю, что говорю, и говорю истинную правду. Но даже, если бы душа Анастасии была в чём-то грешна, то душа начинает в райских пенатах укорять себя. А на девятый день Господь Бог, Царь Небесный приказывает Ангелам душу грешную на поклонение… И там душа грешная Анастасии…
– Душа у неё, моей нежной женушки была безгрешной, – прошептал Иван Васильевич, и его глаза снова наполнились слезами мучимого душевными страданиями несчастного вдовца. – Безгрешная у неё душа, владыка, безгрешная…
Митрополит грустно вздохнул и, выдержав многозначительную долгую паузу, продолжил:
– Безгрешная или грешная, это неважно… Всё равно душа на девятый день после телесной смерти, выйдя из оболочки тела, со страхом и трепетом предстаёт перед Небесным Троном Всевышнего… И именно в этот день наша церковь будет молиться о милосердии Бога к усопшей, несказанно рано почившей рабе божьей Анастасии…
– Владыка, хочу переговорить с глазу на глаз на девятый день сразу после молебна перед скромной трапезой поминовения. Хочу задать один прямой вопрос. – Царь усмехнулся с жалкой улыбкой страждущего раба божьего. – Как ответишь, так и будет… С невестой… И, вообще, как жить теперь мне…
Затянувшееся молчание прервал боярин Фёдор Иванович Умной-Колычев, дальний родич Анастасии и всех Захарьиных, любимец Грозного, отлично выполнявший поручения царя окольничим в Посольском приказе.
– Господь отпустит муки душе грешной или безгрешной всё равно…
– У Анастасии была безгрешная душа… – еле слышно выдохнул прослезившийся царь-вдовец. – Слышишь, Фёдор…
– …Слышу, государь, – промямлил побледневший боярин. – Но даже попав в ад после девятого дня земной смерти, душа может искренне покаяться, увидев все муки грешников в аду. Душа должна вспомнить свои неправильные действия и поступки, признать неправоту своих действий и помышлений вольных или невольных. А мы на поминовении вспомним всё только хорошее и светлое в земной жизни Анастасии. Авось, и наши добрые слова о царице помогут её на Божьем суде… Я-то знаю, где ей предстоит коротать вечность – в раю, конечно…
Сразу после молебна на девятый день после кончины Анастасии царь задал митрополиту мучивший его несколько дней вопрос:
– Скажи, владыка, могу я жениться на сестре короля Сигизмунда-Августа?
Без долгого раздумья митрополит ответил уверенным спокойным голосом:
– Можешь, государь…
– Только одна незадача выходит с выбором невесты. Насколько мне известно, владыка у бездетного Сигизмунда-Августа, сына короля Сигизмунда Старого и Боны Сфорца есть две сестры, старшая Анна Ягеллонка и младшая Екатерина Ягеллонка…