Царь с востока
Шрифт:
– А то и гляну!
– потрясая светлыми кудрями, громко рассмеялся Романов, обнажив при этом ровный ряд белоснежных зубов.
– Чего везёшь, откуда?
– Притко тебя забодай...
– недовольно пробурчал купчина, кивнув набычившемуся приказчику - давай, мол, бумаги.
– Да хорош стращать торговца, Володимер!
– рядом с нахальным гусарским полковником, оказалось двое молодцев, схожих будто братья.
– А ты знаешь, кто перед тобой стоит?
– обратился один из них к бородачам.
– Нешто вас всех знать надобно?
– огрызнулся торговец.
–
– Хорошее дело, - улыбнулся Владимир.
– Хорош ли товар, Илларион? Добрые ли сапоги?
– Ишь чего заговорил, ирод!
– распалился в сей же миг купец, поначалу едва не задохнувшись от гнева.
– А ну, Миколка, тащи сюды сапожишки наши!
Приказчик зайцем метнулся к ближайшему возку, откинул рогожу и схватил ближнюю к нему связку из дюжины сапог. В руках его мелькнуло тонкое лезвие - парень перерезал бечёвку и взял одну пару, поднеся её Попову.
– На-кось! Гляди!
– Илларион принялся чуть ли в лицо тыкать сапогами смеющемуся гусару.
– Да получше смотри!
– Пошутковали и хватит!
– раздался вдруг спокойный голос - купец увидел как подъехавший на чёрном жеребце какой-то знатный муж, не иначе приказной судия.
– Поспешать надо, коли в Пернов до темени попасть хотим!
– Не серчай Егор, - махнул рукой гусар, - и ты, добрый человек, прости! Мне любопытно было и только, - с этими словами он снял с головы шапку и протянул её торговцу.
– А ну тебя, - плюнул под ноги купец, передав подарок приказчику.
Вскоре молодцы оседлали коней да сорвались с места, а младшие загикали, соревнуясь в быстроте своих жеребцов.
– А ты, дурень, знай, - трогаясь с места, негромко но весомо заговорил тот, кого назвали Егором.
– То сам император Владимир Лексеевич был - любит он вашего брата жаловать, а ты орёшь, словно блаженный.
Попов не ответил, только лишь молча провожал взглядом отряд гусарии, дробь копыт которой ещё долго шумел у него в ушах. Уж осела пыль, поднятая всадниками - только тогда Илларион, тяжко вздохнув, взял из рук еле живого приказчика шапку императора, прижал её к груди и неспешно двинулся к своему возку. Вскоре караван продолжил свой путь к Феллину.
Поздним вечером, достигнув окрестностей Пернова, отряд Владимира остановился в деревеньке Волино, отстоявшей от города на несколько вёрст к юго-востоку. Как оказалось, селение это было кашубское, о чём поведал местный староста Ян - долговязый, седой как лунь, старик со всколоченной бородой. Вывезенных из-под Данцига кашубов эзельский воевода Паскевич поселил на этом месте по уговору с феллинским воеводой, за что Ян тут же принялся обоих благодарить, покуда не был остановлен рассмеявшимся Владимиром:
– Да полно! Видно, что ты доволен - небось, воевода землицы тоже дал немало?
– За то спаси его Господь!
– воскликнул старик.
– Век помнить буду!
– Стало быть, не император наш, а воевода земли раздаёт?
–
Яну тут же поплохело - он понял, что люди эти непростые, коли так вольно о воеводе говорят. Прежде, в Прусском герцогстве, ныне поделенном меж поляками и русскими, никто не смел и о самом захудалом бароне сказать что-либо, умалив его честь при свидетелях.
– Воеводе на то приказ даден, - с неизменной улыбкой покачал головой Романов.
– Не смущай народ, Игнат. А ты, Ян, приготовь нам дом для ночлега и горячего...
– Мой дом готов, господин офицер!
– с готовностью выпалил староста.
– Прошу!
Чтобы не мешать нежданным постояльцам, старики ушли в дом старшего сына, стоявший неподалёку, прислав, впрочем, двух молодых девок для прислуживания, но постояльцы вскоре прогнали их.
– Говорят, не нужно им прислуги, - отчаянно краснея, скороговоркой пролепетали девушки, прыснув со смеху, - разве что ласки нашей! А сами они и воды натаскали, а теперь в котёл с кипящей водой сушеной травы покидали да чашек наставили вокруг! Пахнет вку-усно!
Ян удивлённо приподнял брови, почесав бороду, да махнул рукою, брысь, мол, отсюда! А тут сыновья жёнка принесла пышущий жаром ягодный пирог - угощенье гусарскому полковнику и его ближним офицерам.
– Неси!
– буркнул староста, а сам двинулся впереди.
В полутёмных сенях Ян наступил на кошку, принявшуюся было ластиться к хозяину, отчего та, с коротким воплем впилась зубами и когтями в хозяйскую голень, не прикрытую холстиной коротких штанов. Превознемогая боль, он потянулся было к ручке двери, но та вдруг отворилась, осветив сени ярким светом. На пороге возникла фигура одного из гусар - с пистолем в опущенной руке. Он насмешливо оглядел оторопевшую женщину с пирогом в руках и старосту, чьё лицо было ещё полно страдальческих эмоций.
– Гляньте, кто пожаловал!
– рассмеялся он, пистолем приглашая женщину в залитое светом помещение.
– За такое угощение спасибо! Как раз к чаю!
Старик же, встретившись взглядами с главным среди гостей - полковником Владимиром, аж вздрогнул, до чего у того был недовольный взгляд. К счастью дверь тут же затворили, и староста оказался один в пустых сенях. Почесав затылок, он поплёлся на двор. Катаринка вышла из дома спустя пару минут, но Ян успел смириться с тем, что она останется там для утех офицеров.
– Ну что там?
– буркнул он, не оборачиваясь.
– А ничего, - выдохнув, махнула та рукой.
– Сидят, словно сычи вокруг стола да слушают писк какой-то из ящика, будто там мыши возятся.
– Чего мелешь?
– удивился староста.
– Да Богом клянусь!
– фыркнув, рассмеялась Катарина.
– А один словно тот писк записывает, а его поправляют. Затем снова слушают.
– Это же... Как его, - Ян зажмурился, вспоминая нечто.
– Младший-то мой, Флориан, на Эзеле видал такое, помоги, Господь, вспомнить... А, радиус! Это изготовлено для общения по небесному своду.