Царь зверей
Шрифт:
– Я придумал, а вы несите, – напутствовал Рогов коллег.
Любимов и Стрельцов вытащили ящик:
– Мы от Крутикова, – сообщил Гриша.
– Где вас носит? – прошипел бизнесмен.
Опера промолчали. Татаринов кивнул телохранителям, те приняли ящик.
– Откройте, посмотрим!
Один из телохранителей взялся было за бантик, но ему вдруг стало жаль столь красиво упакованной вещи. Ему вспомнилось
– Красиво как! Упаковку попортим, потом не завяжем.
Всякий, однако, должен заниматься своим делом. Слуга – выполнять приказания. Сказали открывать – открывай.
Сентиментальное воспоминание имело для телохранителя роковые последствия.
Но они произойдут уже за пределами нашей повести. А пока Татаринов махнул рукой:
– Ладно, берите.
И первым двинулся к сияющему «Анатолию Собчаку».
Дальше фойе его не пустили – ну и не надо. Тоже мне – хозяева жизни. Посмотрим, что будет с ними завтра…
Нехитрая мысль Татаринова не успела получить развития. В фойе появился «министр всего» Луговой.
– С юбилеем, Павел Степанович, – слегка поклонился Татаринов. – Счастья вам и удачи во всех делах.
– Спасибо, – снисходительно поблагодарил чиновник.
– Одной мечтой стало меньше, – улыбнулся Татаринов и показал на свой подарок.
– Благодаря вам.
– Пришлось постараться. Прямиком из джунглей. Бизнес-классом, можно сказать.
– Взглянуть-то можно? – едва не облизнулся Луговой.
Положение диктовало продуманно холодный стиль поведения, но свинье на самом деле он был рад несказанно.
Татаринов негромко щелкнул пальцами. Телохранители торжественно разрезали ленты и открыли крышку. Луговой с блаженной улыбкой заглянул внутрь…
Далее последовала немая сцена.
Луговой редко оказывался в ситуации, когда не мог ничего сказать. Умение говорить складно и на любую тему, собственно, и привело его на вершины власти.
Но сейчас он молчал. Стоял и молчал. И смотрел не на Татаринова даже, а куда-то сквозь. Будто его не существовало больше, авторитетного бизнесмена Татаринова.
Тот сразу понял, что произошла катастрофа, а потому можно в ящик и не смотреть. Какая разница, что
Потом все же заглянул, поддавшись остаткам любопытства.
В коробке сидел и недовольно оглядывал окружающих обыкновенный замызганный поросенок. Присутствующие не знали, что его зовут Борькой.
Первым справился с собой Луговой:
– Из джунглей, значит?.. Удачная шутка.
Татаринов продолжал молчать. Мыслей у него не было. Никаких.
– Теперь моя очередь пошутить…
И Луговой исчез за портьерой.
– Табличка не нужна? – бесцеремонно дернула Егорова за рукав тетка в фуфайке.
– Какая? – не сообразил Сергей Аркадьевич.
– Ну, табличка, – тетка указала на болонку Тарзана, которую Егоров вел на поводке. – «Осторожно, очень злая собака».
– А-а, спасибо не надо. Как мне Володю Соколова найти?
– Так вон же он. В шапке с кокардой.
Соколов своему Тарзану очень обрадовался. Уж и не чаял его снова увидеть. Директор-то исчез (злые языки утверждали, что его забрали в ментовку за организацию публичного дома для зоофилов), и никаких сведений о Тарзане не оставил.
– Ну, как мой племенной? – воскликнул Володя. – Не подвел?
Егоров поморщился:
– Слабоват.
– Не может быть! – ахнул Володя.
– Как девочек моих увидел, под шкаф забился и два дня не вылезал. Забирайте.
Когда Егоров удалился, Володя подумывал влепить собаке затрещину.
Но в результате все-таки приласкал:
– Постарел, Тарзанушка…
Ночное дежурство выдалось спокойным – ни одного вызова.
Вася вернулся домой, зашел в ванну, стал споласкивать лицо под раковиной и вдруг услышал жалобный писк.
С испугом глянул на себя в зеркало: не померещилось?
Со страшным предчувствием отдернул занавеску: в ванной мирно клевали зерна штук пять цыплят.
Рогов застонал. Вышел в коридор, держась за стену.
– Мама!
Из кухни показалась теща.
– Что это такое? – пролепетал Рогов.
– Вася, это же цыплята! Раз поросенка нельзя, я курочек купила. Несушек. К лету подрастут, и свои яички будут. Ты ведь любишь яички, правда?..