Царь
Шрифт:
— Садитесь, паны послы, — радушно пригласил их гетман, — вы верно устали в дороге?
— Путь был не близок, — согласился поляк, устраиваясь поудобнее, — но мы торопились доставить вам письмо от его высочества.
— Как вас зовут, молодой человек?
— Бартоломей Ленцкий, поручик гусарской хоругви его милости пана Ходкевича. Бывший поручик…
— Отчего же бывший?
— Нет больше моей хоругви, — со вздохом отвечал офицер, — да и пан гетман погиб в бою.
— До нас доходили подобные слухи, но точно ли это?
— Это совершенно
— Где-то я тебя видел прежде, — воскликнул полковник Конша, пристально разглядывавший его.
— Не извольте гневаться на моих людей, — улыбнулся Сагайдачный, — мало кто из них обучался изящным манерам. Кстати, как вас… пан…
— Я стольник Михальский, — представился второй посланник.
— Стольник? Ах да, вы верно из московских дворян состоящих при дворе королевича…
— Вы ошиблись, я стольник его царского величества Ивана Федоровича.
— Как?! Тот самый Михальский! Но что вы делаете здесь?
— Ну, поскольку пан Ленцкий никак не может решиться рассказать вам о нашем деле, пожалуй, это сделаю я. Войско королевича было полностью разгромлено под Можайском, и Речь Посполитая была вынуждена заключить мир. Согласно договора, подписанного ясновельможным паном канцлером Сапегой и прочими панами сенаторами, все войска Речи Посполитой должны немедля покинуть пределы Русского царства. Кроме того, вы должны немедля освободить всех пленников и вернуть захваченное вами церковное имущество. Я прислан всемилостивейшим государем Иваном Федоровичем с тем, чтобы проследить за выполнением всех статей договора.
— Да вот черта лысого вы получите, а не пленников и наше добро! — пылко вскричал полковник Тарас. — Ишь чего выдумали, клятые москали, чтобы мы им и добычу и ясырь вернули!
— Очень интересное условие, пан стольник, — нахмурился гетман, — а что вы сделаете, если мы не освободим ваших пленных?
— Я? Ничего, — пожал плечами Корнилий, — а вот мой государь, вероятно, удержит в плену некоторое количество польских пленных.
— Да нехай они там все повыздыхают! — засмеялся Тарас, — тоже мне нашли горе.
— А можно узнать, кто эти пленные? — осторожно спросил, почуявший подвох Сагайдачный.
— Под Можайском в плен попало много знатных шляхтичей, — уклончиво отвечал стольник, — можете справиться об этом у пана Ленцкого. Он сам был в плену и выпущен по милости нашего государя. А кое-кто находится в плену с прошлых времен. Пан Кшиштоф Радзивил к примеру.
— Пан Радзивил в плену уже шесть лет, — заметил гетман, — и насколько я знаю, его пытались выкупить, но безуспешно.
— Верно, у пана Кшиштова влиятельная и богатая родня. И если раньше препятствием для его свободы была несговорчивость моего государя, то теперь все в руках вашей милости.
— Иван Мекленбургский ставит свободу имперского князя в зависимость от свободы попавших в плен холопов?
— Мой государь, человек оригинальных взглядов, — пожал плечами Михальский. — К примеру,
— Мне странно слышать эти речи, пан стольник. Впрочем, я понял позицию герцога. Но мне надо прежде ознакомиться с посланием королевича и панов-сенаторов, а также посоветоваться со своими людьми. Я дам вам ответ завтра.
— Как будет угодно вашей милости, — отвечал ему, поднимаясь Корнилий.
Дождавшись пока посланник русского царя отойдет, гетман обвел своих сподвижников пристальным взглядом и тихо спросил:
— Что скажете паны-атаманы?
— А что тут толковать, — злобно выругался Тарас, — если ляхи вместе с королевичем обделались, так мы тут при чем? Если москали хотят чтобы мы ушли, то пусть платят выкуп, а если нет, так мы все их земли разорим!
— Если Иван Меленбургский разгромил королевича, стало быть, у него большие силы, — задумчиво протянул другой полковник, — может не дожидаться пока он по нам ударит, а вернуться подобру-поздорову?
— Что Конша, испугался? — ощерился в ответ Тарас. — Ты еще москалям ясырь верни!
Оскорбленный полковник в ответ схватился за саблю, и если бы гетман не прикрикнул на своих приближенных дело бы точно дошло до кровопролития.
— Ты думаешь надо уходить, — спросил Сагайдачный когда спорщики успокоились.
— Если пану гетману интересно мое мнение, — осторожно вмешался все еще остававшийся с казаками Ленцкий, — то это лучшее что вы можете сделать в данной ситуации. Армия герцога и впрямь очень сильна, а паны-сенаторы определенно настроены заключить мир.
— А что, москали и впрямь отпустили вас из плена?
— Верно. Меня и еще нескольких моих товарищей. Вероятно для того, чтобы подчеркнуть серьезность своих намерений.
— И их артиллерия действительно так хороша?
— Видит бог я не трус, но я ничего не видал страшнее в своей жизни!
— Плевать я хотел на москальские гарматы [63] — снова взорвался Тарас, — даже если мы уйдем, я ни гроша не отдам из своей добычи!
— Если сенаторы заключили мир, — как бы рассуждая вслух, заметил гетман, — то надобно выполнить условия договора.
63
Гарматы — пушки. (укр.)
— Ты, Петр, верно, боишься поссориться с Радзивилами и прочими знатными панами?
— Я ничего не боюсь! В том числе и ссоры с магнатами, однако, если от нее не будет никакой пользы славному запорожскому рыцарству, так для чего эта ссора?
— Нашему "славному рыцарству" — передразнил его Конша, — вообще не следовало воевать со своими единоверцами. Разве мало на свете поганых татар с турками или иных еретиков?
— Кого это пан полковник называет еретиками? — насторожился Ленцкий, но тот его не слушал.