Carere morte: Лишенные смерти
Шрифт:
— Вы всё-таки плохо представляете себе вампиров, — Мира оседлала любимую тему. — Вы мало знаете, ещё меньше понимаете. Кого вы ловите в Доне? Только дикарей. Владыка не причисляет их к Бессмертным. Против взрослого carere morte, хотя бы как я, в действительности выйдет мало кто из вас. И вы всё равно будете обречены на неудачу. Вампирам, отметившим тридцатилетие, шуточки Ордена не страшны. Это правило, и исключений из него я, пожалуй, не припомню.
— Ты считаешь, тридцатилетнего опыта достаточно, чтобы избегать всех ловушек Ордена? — заметил Карл. Он почти не принимал участия в разговоре и
— Сто лет.
— Грызня за право войти в число старейших? — Карл улыбался. Не простив ей замечаний об особенностях охоты вампиров и служителей Ордена, он также старался поддеть её словом. Мира не осталась в долгу.
— Да. Грызня… — с удовольствием повторила она, — примерно, как у вас за пост главы.
— Не угадала. Бремя ответственности за Орден слишком тяжело. Охотники избегают его и не стремятся заполучить власть. А ты слышала про средний срок жизни бессмертных?
— Это уж слишком, — пробормотала Диана.
Мира не повела бровью:
— Нашу вечность не измерить!
— Триста лет. Дальше — помрачение рассудка, подобное старческому слабоумию. Человеческое тело не приспособлено к вечности, что бы вы себе ни воображали.
— Печально! — огорчилась Диана.
— Калькары и Дэви уже старше этого возраста, — нахмурилась вампирша.
— Калькары — да, а Дэви ещё нет, Владыка вампиров только приближается к нему, — заметил Краус-младший, сын судьи.
— В любом случае, это в восемь раз больше среднего срока жизни смертных.
Карл покорно развёл руками, соглашаясь, и отступил. Диана успокоено вздохнула:
— Если вы не прекратите ссориться, мы начнём делать ставки, кто победит в вашей грызне. Но лучше я разведу вас. Мира, хочешь, я проведу тебя на бал?
— А платье, причёска?
— Мы с Анной что-нибудь придумаем.
— Вампирша на самом безопасном балу Доны! — шутливо возмутился Краус-младший. Мира мечтательно улыбнулась.
— Вы в Академии совсем не умеете веселиться! Знаете ли вы, что carere morte творят на менее безопасных балах Доны? Ещё двадцать лет назад… — она закрыла глаза и тихонько напела мелодию танца. — Знаете "Солнце и Луну"? — Вампирский танец! В Карде его называют "Охотник и жертва". Да, его любят carere morte! В нём недаром так затянуты некоторые паузы: за их время расторопный carere morte успевает полакомиться кровью партнёра, не выходя из круга! А если танцевать со сменой партнёров…
— Можно попробовать многих, — ляпнул Тони.
— Совершенно верно. Из тебя бы получился расторопный carere morte!
— И это говорит наша новая кандидатка! — Карл, уже собравшийся вновь уйти, опять не удержался от замечания. Он скорым шагом возвратился к ним. — "Солнце и Луна?" Не верю! Покажи.
— С удовольствием!
Охотники расступились, но танцевать в кругу Карл и Мира не захотели. Он увёл её подальше, за стойки с мечами.
— Ну, что это за загадочное па в танце? — спросил Карл. Вампирша хитро прищурилась:
— Начнём с третьей части.
Без грохочущей музыки оркестра, в полутёмном, гулко-пустом
— Чем же в танце наносится удар? — спросил Карл, когда их руки на миг сплелись. — Кинжал или игла? А партнёр не испугается?
— Партнёр под чарами и не почувствует боли. — Мира взлетела на поддержку, а когда охотник вновь опустил её на землю, задержала руку на его плече. Дождавшись воображаемой паузы в музыке, вампирша коснулась шеи мужчины над воротничком и прошептала: — "Удар иглой"! Не дав партнёру опомниться, она быстро потянулась к его шее, но Карл остановил её, невежливо придержав за ошейник.
— Достаточно. Я понял.
Она разошлись, будто не танцевали только что вместе, и поодиночке вернулись к охотникам.
— Значит, вот как ты развлекалась двадцать лет назад? — строго спросила Диана и протянула, то ли с осуждением, то ли с завистью. — Да-а…
— По правде сказать, нет, — созналась Мира. — У меня нет такой силы, чтобы зачаровать весь зал. Пожалуй, я не уверена, что мне б удалось зачаровать хотя бы своего партнёра. В Доне этот танец танцуют только смертные, дурачатся. Истинное исполнение "Солнца и Луны" я видела на балу у Дэви, но не танцевала тогда, стояла у стены. — Последнее было сказано извиняющимся тоном, специально для Карла. Но тот не смотрел на неё. Похоже, он наконец решил вспомнить о главном правиле заговорщиков: "Никто не должен видеть нас вместе". Мира вздохнула и зачем-то потрогала серебряный ошейник, о котором ей совсем не напоминали несколько лет. Она и сама почти забыла о нём. Недавнее краткое прикосновение серебра к коже, когда её удерживал охотник, теперь ощущалось, как ожог.
— Per signum crucis, — равнодушно-отстранённо Мира начала ритуальную формулу. — De inimicus nostris libera nos, Deus noster.
Что ж, и для неё наступил момент посвящения! "Охотник и жертва" — и сейчас Мира была охотником. Вампира удерживали, прижав к стене дома, Карл и Тони. Доминик наблюдал за ритуалом со стороны. Мира встала напротив вампира, достала кинжал из ножен. Carere morte, которому всё происходящее до сего момента, видимо, представлялось сном, безумно захохотал, увидев серебряный клинок в её руке. Меж туч мелькнул месяц, белый и тонкий как кость.
Мира, примерившись, вонзила кинжал точно вампиру в сердце.
"Удар серебряным кинжалом в сердце, чаще всего используемый в ритуале, парализует тело вампира на две-три минуты, при этом необходимое для успешного завершения ритуала сознание у carere morte сохраняется. Дополнительный удар клинком в область первых поясничных позвонков продлевает время паралича до десяти и более минут, но используется значительно реже из-за плохой анатомической доступности второго вампирского сердца — утолщения брюшного сосуда", — всплыл в памяти отрывок из какого-то архивного материала…