Carere morte: Лишенные смерти
Шрифт:
— Хитро!
— Двести лет назад Орден действовал круче! Несогласного принять сторону охотников убивали на месте. Согласившихся, но не сумевших позже принять защиту охотника — также. И новообращённых вампиров исцеляли… и убивали на месте. Проклятие carere morte тогда считалось несмываемым. Все сказки о жестоких фанатиках-охотниках — оттуда, из тех времён. Интересно, что бы те охотники сказали сейчас нам, целителям проклятых кровососов? — Винсент усмехнулся.
— Подожди. Ты в прошлый раз говорил, что Король — потомок Арденсов?
— Да. Династия Асседи двести лет назад породнилась с родом создателя вампиров.
— Значит,
— Как грубо, леди! Всё не так просто, Мари: Асседи ещё может принять нашу сторону, — Винсент смешался. Он почувствовал, как резко возросла неприязнь слушательницы. Замкнутое, чужое лицо. Она просто ненавидела несчастного Арденса! Такая же, как все эти новые фанатики. Доказывать, что Король примет сторону того, кто укажет ему, как защититься от Макты, им было бессмысленно. Они желали слышать только одно слово: враг! Как хорошо, что Винсент нашёл их прежде Дэви! Ярость толпы, в декабре вылившаяся в погром Академии, скоро обрушится на голову Владыки вампиров.
В конце концов он решил не разуверять студентку. Даже заметил:
— Его Величеству, безусловно, известно, кто настоящий виновник событий декабря…
— Тогда погибла моя сестра, — сообщила Мари, но её лицо и при этих словах не поменялось: такое же отчуждённое. — Ты хорошо говоришь, Винс, но всё же нет никаких доказательств того, что твоя Вако — союзница нам. Недавно про неё писали ужасные вещи. Она же carere morte, так?
Винсент возвёл глаза к небу: "Ты доверяешь официальным газетам?"
— Вот тут всё просто: если ты не доверяешь Вако, это ставит тебя в один ряд с Дэви и Асседи, — холодно предупредил он. — "Гроздья Рябины" поддерживают Миру и её людей.
Лицо девушки уважительно вытянулись. "Гроздья Рябины" были самой известной и дальше всех продвинувшейся организацией молодёжи. "Гроздья Рябины" давно были заражены социалистическими идеями, а после декабрьских событий встали в решительную оппозицию власти. Винсент вступил в их ряды в январе и с тех пор по уговору с Мирой и Бовенсом, распространял социалистическую и вампироненеавистническую бациллу среди студентов Университета и примкнувшим к ним студентов Первой Королевской Академии.
— Думай дальше сама. Приходи сегодня на собрание. К Первой Королевской.
— Я приду и приведу всех, кого смогу, — энтузиастически пообещала Мари. На этом они разошлись.
В экипаже за углом Винсента поджидал Агер. Один из лидеров Гроздьев, молодой человек двадцати двух лет, рыжий и веснушчатый, со светло-серыми, почти прозрачными глазами.
— Сколько? — кратко спросил он. Винсент прищурился.
— После того, что я рассказал сегодня Мари, она приведёт весь свой курс и ещё половину факультета. Сто пятьдесят человек.
— Хорошо, — Агер прищурился, что-то прикидывая. Тогда от часовни сбор лучше перенести к беседке, на центральную аллею. Скоро парк Академии перестанет вмещать всех желающих… очень хорошо, — он довольно кивнул головой. — О чём ты будешь говорить?
— Как обычно: пока не знаю. Вечером для вдохновения подчитаю "Вестник".
— Пройдись сегодня подробно по фобиям Земли Страха. Особое внимание удели страху перед странами-соседями.
— Чей-то заказ?
— Да. У нас будут гости. Сторонники открытия
— Антермины.
— В прошлом месяце они внесли немало в нашу кассу, так что ругать их не стоит.
— Ты знаешь, как я отношусь к идее объединения.
— Также как и я. "Гроздья" только временно сотрудничают с ними. Как только мы встанем на ноги, мы закроем им ход на наши собрания.
Винсент с сомнением покачал головой:
— Не так-то просто будет развязаться с ними! Их лидер — человек жёсткий. Будет кровь!
— Кровь — это хорошо. Это последний и самый необходимый элемент нашего варева. Сольём её с улиц Доны в наш котёл, и из него вырвется буря!
— Агер, тебе нужно говорить сегодня, а не мне!
— Я учился у тебя, слушая из-за кулис.
— Прежде в речах я обличал антерминов, а сегодня протяну им руку дружбы? Слишком резкий переход. Как его верно сделать?
Агер улыбнулся:
— Как хорошо, что это не моя головная боль!
Еда зажглись газовые шары фонарей, в тихом и забытом всеми парке Академии начали собираться люди. Здесь была в основном, молодёжь, судя по одежде — из низших сословий. Большинство пришло пешком. Впрочем, у портика в парк попадались и наёмные экипажи, и даже богатые личные кареты. На груди многих пришедших были необычные брошки: несколько настоящих ягод рябины на веточке, перевязанной синей лентой. Такие же брошки Агер раздавал всем желающим у входа в портик.
Винсент пришпилил брошь булавкой к куртке. Он ждал своего выхода за часовней. Недалеко возвышалась чёрная громада Академии. По слухам, летом здание будет снесено и вырублен парк. На их месте появится новый жилой квартал.
"Жаль старую Академию, — подумал он и тут же поправился: — Хотя, так и лучше: слишком много тут призраков…"
Винсент перелистал "Вестник", но не нашёл, за что в сегодняшней речи можно было б зацепиться мыслью. А лидер "Гроздьев" Морис тем временем заканчивал своё выступление. Подходила очередь Винсента.
Через минуту он поднялся в беседку — на импровизированную сцену. Центральная аллея перед ним была единой чёрной шевелящейся массой. Толпа заполняла её до самого портика — входа в парк. Прислонившись к деревьям парка, стояли те, кому не хватило места на главной аллее. При появлении Винсента гул голосов стих. Море успокоилось, буря притихла. Но молчание было не мёртвым — напряженным. Сотни пар глаз были устремлены на одного человека. Люди ловили каждый его жест, даже их дыхание было общим: единый могучий организм. Это было не первое выступление, и Винсент уже знал: в его власти пустить волны по этому морю или закрутить чёрную воронку смерча. Он был их повелителем, единственным, чей голос был явственно слышен в грохоте шторма и направлял его ярость. Чем же объяснялась такая любовь толпы? Может быть, контрастом между юной внешностью оратора и его взглядом и ещё больше — словами, свидетельствующими о годах опыта? Он говорил о событиях двадцатилетней давности, словно был их современником — рассудительным и взрослым, и это влекло к нему людей постарше. Ходили слухи о его прошлой принадлежности к carere morte и таинственной жертве во имя любви — это влекло к нему юных. Но вернее всего: аура избранности по-прежнему окружала Винсента. Он лишился Дара, но не звания Избранный.