Царевич Ваня и Серый Волк
Шрифт:
Пороптали воины, но потом все же успокоились.
– А этих в подвал! – приказала Забава дружинникам, что связанных Поляну и царевича держали.
И увели мать и сына в темницу, что под царским дворцом находилась, и где враги царские и враги рода людского томились. Отняли у них одежды богатые, и в одних рубашках бросили в самую дальнюю и сырую клеть, где даже в самый солнечный и ясный день руки собственной разглядеть невозможно.
И заплакали они слезами горьким, обнявшись крепко накрепко.
– Вот и все, Иванушка, – гладя сына по голове, причитала Поляна. –
Былина шестая ПОСЛЕДНИЙ РАЗГОВОР СО СТАРЫМ ВОЛХВОМ И БЕГСТВО ЗА МОЛОДИЛЬНЫМИ ЯБЛОКАМИ
Только ведь, сколько плачь, сколько не плачь, в горе это не помогает, дело от этого не делается.
Настала ночь. Устала Поляна плакать и заснула крепким сном. На соломе сырой лежит Ваня, на матушку смотрит. Жалко ему ее до слез. Неужели сожгут на костре его матушку, словно колдунью какую? И сгорит в огне красота ее? Себя мальчику ни сколько не жаль. О себе он и не думает. А вот за маму сердце разрывается. От боли и от бессилия.
Что же делать? Не в силах он разбить двери железные, сломать замки двухпудовые. Не может он разрушить тюрьму ужасную, да увести из нее мать родную на волюшку светлую. И что теперь? Смотреть и ждать, когда придут за ними?
Не мог так Ваня. Не мог. Надо было бежать.
Стал он клеть обследовать. Все стены ощупал, да только даже трещины не нашел. Везде кладка каменная, крепкая да надежная. Решетки толстые и крепкие, между ними пространства почти нет. Даже кошка между прутьями не пройдет, не то, что он мальчишка двенадцатилетний. Так ничего не найдя, сел он на пол возле спящей матери и расплакался по-настоящему. Только сейчас понял, как безнадежно все. Плачет он и чувствует, как по ладони его что-то пробежало. Наверно мышь. Отдернул мальчик брезгливо руку, не любил он мышей. И тут же мышь по его ноге пробежала.
– Этак ты и матушку разбудишь, – сказал тогда Ваня. – И напугаешь, чего доброго.
Стал он ловить мышь. Только попробуй ее в темноте поймай! А мышь, словно поняла, что ее ловят, и бегать стала от Вани. Словно дразнит. Да еще и попискивает:
– Не поймаешь!
Ваня сначала хотел рассердиться, а потом ему смешно стало. Надо же, мышка норушка с ним в салочки играет. Решил он ее перехитрить. Сунул руку за пазуху, где него всегда припас для лошадей был, и достал кусок сахару, в тряпицу завернутый. Положил на ладонь, протянул в сторону, где мышка пищала.
Мышка сахар сразу узрела. А так как она была мышь тюремная, и сахар для нее был в диковинку, то носик ее от любопытства так и задергался. Смотрит она на сахар, как завороженная, с места двинуться не может. Да еще и запах вкусный до ее нюха долетел, совсем мышку обезоружил. Схватил ее царевич в кулачок, к лицу поднес, стал рассматривать.
– Ой, ой, ой! – запищала от ужаса мышка. – Не убивай меня, мальчик!
Все-таки Ване все еще непривычно было, что он зверя понять может. Но он ответил:
– Не бойся, маленькая, не трону я тебя. А если ты мне поможешь, так еще
– Все, что прикажешь, для тебя сделаю!
– Я должен выйти отсюда из этой клетки, во что бы то ни стало. Сможешь мне это сделать?
– Одна не смогу, а если подружек позову, то вместе мы тебе отнорочек и прогрызем. Отпусти меня за подружками.
– Как же, – усмехнулся Ваня, – я тебя отпущу, ты хвостом мелькнешь, только я тебя и видывал.
– Я не обманываю тебя, царевич Ваня, – искренне возмутилась мышка. – Мы звери не люди, обманывать не умеем. Если что пообещали, то непременно сделаем.
– А подружки твои станут тебе помогать?
– А есть у тебя еще таких белых камешков?
– Кажется, есть.
– Тогда помогут.
Разжал кулак царевич, мышка тут же прыгнула на пол и исчезла в темноте.
Испугался Ваня. А вдруг как обманет? Может, зря он ее отпустил?
Но прошло немного времени, как по ногам его пробежало несколько десятков мышей. Подбежали они к тому месту, где кладка была старая, потрескавшаяся и начали ее грызть. Мышьи зубки маленькие, да острые, лапки крохотные, да сильные и когтистые, земля только так во все стороны полетела. Мыши пищат, работают, стараются. От их писка Поляна проснулась и испуганно под себя ноги подвинула.
– Кто здесь? – вскрикнула.
– Не бойся, маменька, это мои подружки мышки стараются, для нас с тобой ход делают. Как доделают, так мы отсюда выберемся и убежим из темницы, убежим из Князьгорода, в Муромскую сторонку твою отправимся.
Стали мать и сын ждать, когда лаз достаточно большим станет. Да только через некоторое время мышка к мальчику подбежала и жалобно пропищала:
– Ой, маленький мы лаз сделали, дальше булыга лежит необъемная, наши зубки ее не берут. Так что бежать сможешь только ты, а матушка твоя уже не пролезет.
Плача, рассказал царевич Ваня матери, что сказала ему мышка норушка.
– Что же делать? – воскликнул. – Не могу я один бежать. Не могу тебя бросить!
– А ты пролезь сквозь мышиный лаз, да попробуй, поищи охранника, ночь темна сейчас, наверняка он спит сном крепким непробудным, Вот ты ключи у него и выкради, – говорит тогда сыну Поляна.
Делать нечего, только это и остается. Стал протискиваться через мышиный лаз царевич, а Поляна его сзади подталкивает. Помогает. Наконец мальчик на свободе оказался. Не в клетке железной, не в мешке каменном. Пошел он осторожно по коридору. Мышка впереди него бежит. Глазки ее в темноте блестят, словно фонарики светятся, дорогу показывают.
Идут они, да только охранника найти никак не могут. То в один коридор пойдут, то в другой, никак не найдут.
– Странно, – удивляется мышь. – Всегда здесь был, у фонаря спал, и храпел громко. Мы в его сапогах и в его рукавах в прятки играли, ключами звенели. Хоть бы что. Где же он?
Искали они стражника тюремщика, искали, так и не нашли. Пришли в самый дальний коридор.
– Дальше дороги нет, – сказала мышь.
В темноте раздался глубокий вздох.
– Кто там? – спросил Ваня. – Не охранник?