Царевич

Арсеньев Сергей Владимирович

При этом Пруссия сохраняет широчайшую автономию. У неё будет свой король, своя армия, своя валюта. Но в то же время объявление войны Пруссии будет означать автоматическое объявление войны России. Отношения России и Пруссии будут напоминать отношения Великобритании и Канады.

Борис Владимирович много раз жаловался мне, каких трудов и нервов стоило ему убедить всех (включая своих собственных министров) пойти на компромиссы и сделать некоторые уступки. Итак, что же кто выигрывает и проигрывает?

Революционное правительство Карла Либкнехта получает, наконец-то, некоторую легитимность. Император отрёкся. Пора строить новую жизнь.

Осталось лишь как-то остановить боевые действия на западе страны. Но договориться о прекращении войны Либкнехту будет всяко легче, нежели Вильгельму. Правда, Германии пришлось поступиться тремя не самыми мелкими провинциями. Зато реставрационные войска, с которыми отряды восставших воюют с переменным успехом уже не первый месяц, лишаются самого главного — знамени. Плюс, у недовольных сменой режима появляется место, куда им можно эмигрировать. Кому так уж нравится жить при монархии, те могут беспрепятственно переехать в Пруссию, к своему ненаглядному Вильгельму.

Вильгельм теряет почти всё. От могучей империи остаётся жалкий огрызок. Но этот огрызок — больше, чем совсем ничего. Борис Владимирович говорил, что очень долго пытался донести эту мысль до кайзера. Тот отчего-то считал, что раз мы пообещали ему оставить его королём Пруссии в обмен на Босфор, то это будет Пруссия в её нынешних границах. Но про неприкосновенность границ этого королевства Борис Владимирович ничего не говорил, когда торговался с Вильгельмом за Босфор. Отдать же Вильгельму всю Пруссию было совершенно нереально. Либкнехт никогда не согласился бы с этим. А если бы согласился, то его не поняли и сместили бы его собственные соратники.

А что получает Россия? Мы получаем беспокойного вассала и резкое обострение международной обстановки. Не приходится сомневаться в том, что такой передел Германии не найдёт ни в Париже, ни в Лондоне ни малейшего понимания. Одна надежда на то, что от войны устали не только Россия и Германия. И Борис Владимирович надеется, что начинать новую войну, едва-едва окончив старую, да ещё и с бывшим союзником, страны Антанты не решатся. Но Севастополь он всё равно дал команду укреплять и готовить к обороне на случай прорыва в Чёрное море британского флота.

Зачем он пошёл на такой риск и для чего вообще России нужна эта Пруссия? Всё дело в том, что Борис Владимирович считает, будто сейчас у России внутренних проблем больше, чем внешних. Основная угроза государству находится внутри наших границ, а не снаружи. И что, Пруссия в составе нашей империи как-то поможет их решению?

А вот и поможет! Народ, в массе своей, обычно положительно относится к присоединению к государству дополнительных территорий. И тут такой случай! Целое королевство вливается в состав империи! Мы же это дело распропагандируем через печать и по церковной линии. А о том, что присоединение формальное и Пруссия фактически остаётся независимым государством можно деликатно умолчать. Ну, умные, конечно, и сами это поймут. Но таких умников не так уж и много. Крестьянские же массы поймут лишь то, что войну мы выиграли и часть Германии присоединили к своей стране. Да плюс ещё Босфор и Константинополь. И это всё царь-батюшка в Москве навоевал. Если же в Москве не царь-батюшка, а Лжеалексей, а настоящая власть в Петрограде, то и Пруссию, и Босфор, и Константинополь придётся отдать обратно супостатам, с которыми три года воевали. Ну, и за кем охотнее пойдут массы?

Хотя, конечно, с этим декретом о земле Временное

правительство нам здорово подгадило. Они таки издали его. Правда, об отмене частной собственности на землю и запрете наёмного труда, как в Петином мире, там не было сказано ни слова. И уже нашему правительству в Москве пришлось срочно издавать наш вариант декрета. В манифесте о земле от шестого сентября я высочайше отменил все выкупные платежи за землю. А вернее, не отменил совсем, а повелел выплачивать их полностью за счёт казны. Лишние проблемы с помещиками нам сейчас тоже совершенно не нужны. Только где денег-то на это взять? Но Борис Владимирович обещал что-нибудь придумать. Мне кажется, он хочет Турцию ограбить и на эти деньги земли у помещиков и церкви выкупить. Во всяком случае, из оккупированного Константинополя наши транспорты уходят переполненные реквизированным барахлом. Там же столица была. Много богатеньких жило.

А ещё завтра будет опубликован и манифест о поэтапной демобилизации. Это должно как-то сократить поток дезертиров, резко усилившийся после выхода декрета и манифеста о земле. И солдат ведь можно понять. Они устали, а тут землю раздают. Надо скорее бежать и захватывать что получше. А кое-где на местах уже случались самовольные захваты земли и даже погромы помещичьих усадеб. Пока это единичные случаи, но тенденция тревожная. Да и, честно говоря, не нужна нам уже пятимиллионная армия. Германии и Турции практически не существует. Австро-Венгрия мучительно, со стрельбой и резнёй, пытается разделиться на Австрию и Венгрию. Остаётся лишь Болгария. Она будет воевать с Антантой в одиночку? Не смешите мои тапки.

Интересно, а как Либкнехт будет из войны на западе выходить? Что ему придётся отдать союзникам? Опять будет позорный Версальский договор? А Веймарская республика теперь будет? Которую Гитлер должен в третий Рейх превратить.

* * *

— Лёха!!

— Чего тебе, шизофрения?

— Лёха, про Гитлера-то мы и забыли!

— Как забыли? Почему забыли? Я помню.

— Да ты не понял. Он же сейчас никто и звать его никак.

— Ну и что? Выберется, не сомневайся. Такое дерьмо всегда всплывает.

— Вот именно. Хочешь, чтобы опять через четверть века он новую мировую бойню развязал?

— Не хочу. А что делать?

— Давай его уничтожим!

— Как уничтожим?

— Физически. Убьём.

— Как ты это себе представляешь?

— Пошлём кого-нибудь.

— Кого? И куда?

— В Германию.

— Куда именно? Германия меньше России, конечно, но не настолько, чтобы там так просто можно было определённого человека найти. Кстати, может, его уж и в живых-то нет. Он ведь на западном фронте воевал, а там чёрт знает что творилось. Возможно, его уж и так англичане убили при наступлении.