Царевич
Шрифт:
Привет, Коль. Нет, целоваться не надо. Достаточно пожать руку. А они девчонки, им можно. Пошли в дом. Пообедаем и начнём…
Глава 5
— …Лёшка, ты чего? Какую радиостанцию?!
— Мобильную. У разведчиков же должна быть радиостанция.
— Офонарел? Как они такую дуру с собой в разведку потянут?
— Эээ… Радист понесёт. В ранце.
— Да радиостанцию, что на семьдесят километров добьёт, нужно на слоне везти. А сколько она стоит? И потом, даже если унесут, радиограмму ведь перехватят всё равно.
— Она будет зашифрована.
— Ещё и зашифрована. То есть взвод разведчиков в глубоком тылу противника.
— Так что, рации нет?
— Конечно, нет. Откуда она у них.
— А как же тогда разведданные передать?
— Как хочешь. Думай. Зачем ты так глубоко послал их?
— Я думал, они по радио всё передадут.
— Фигу. Нет у них радио.
— Блин. Ну и ладно. Рискну. Мои начинают. Атака с юга между восьмым и девятым фортом. Седьмая и двенадцатая дивизии наступают сразу за огненным валом.
— Сразу за чем?
— За огненным валом.
— А это чего такое?..
Так. Опять мы с Алёшкой промахнулись? Колька не знает, что такое "атака за огненным валом". Странно. А мне казалось, что в Первую мировую их уже вовсю применяли [ казалось!]. Или это просто Колька не в теме? Не, вряд ли. Наверное, действительно нет пока. Немного подумав, я предположил, что для создания "огненного вала" нужны самоходные орудия достаточно серьёзного калибра и в больших количествах [ наверное]. А вот этого сейчас точно нет. Тут даже и танки пока лишь пулемётные. Кажется [ по-моему, так].
И с радиостанцией глупо получилось. Это всё я виноват. Насоветовал [ балбес]. Мне отчего-то всё кажется, что армия у меня времён Второй Мировой. Всё никак я на местные реалии не перестроюсь. Вчера вон, предложил отвлекающую атаку пятью сотнями танков и основную двумя тысячами [ гы-гы-гы]. А у меня их во всей армии немногим более двухсот. Причём по боевым характеристикам они недалеко ушли от консервных банок [ по сравнению с Т-110 даже хуже консервной банки; по соотношению цена\качество банка против Т-110 выигрывает].
Да, А Алёшка-то как ожил за последние дни [ а то!]! Даже личность у него теперь есть [ стараюсь, командир!]. Внятные фразы произносить научился. Хотя иногда эмоции из него и лезут. Алёшка — отличный парень. Всегда хотел иметь такого друга [ спасибо]. И мне очень неприятно то, что я его чуть не убил, когда лез на его место [ прощение] [ не парься] [ ты не хотел] [ здоровье].
Во, о чём я и говорил. Иногда снова эмоции прорываются голые. Хотя всей памяти Алёшкиной не открылось. Писать по-русски мы с ним так и не научились. Приходится заново осваивать это.
Толчок к пробуждению Алёшки дала эта дурацкая [ почему?] игра в солдатики, к которой я поначалу отнёсся столь пренебрежительно [ дурень]. Оказалось, очень зря. Это вовсе не игра в солдатики в моём понимании. Это самая настоящая командно-штабная игра. С настоящими формулами [ конечно!]. Сейчас у нас тут третий день битва за Берлин идёт. Колька защищается, а мы с Алёшкой
Основная сложность для меня — использовать соответствующую настоящему моменту технику. Я просто не помню, что там и когда появилось [ дырявая голова]. И сегодняшние примеры — ещё не самые одиозные. Позавчера Алёшка хотел ляпнуть, что перемещение Колькиного кавалерийского полка ночью засекли с аэропланов тепловизорами [ а чё?]. А вчера и вовсе. Я его едва удержал. Он чуть было не сказал, что подробный план оборонительных сооружений Берлина уже сфотографировали и скинули нам в штаб с секретного спутника [ это я погорячился].
Просто Алёшка ещё не совсем освоился. Часто путает свои и мои воспоминания [ иначе не получается]. Хорошо хоть, что к моим знаниям без моей личности доступ у него ограниченный. Нет, доступ полный, секретов от него нет никаких, но он просто не знает, куда нужно смотреть [ жалко]. А перебирать всё подряд — так на это как раз и уйдут те четырнадцать с лишним лет, что я прожил в старом мире [ лениво столько смотреть].
Зато уж, если показать ему, то… Невероятно яркие и свежие воспоминания [ угу]. Я буквально с помощью Алёшки могу прожить жизнь заново. Оказывается, я ничего не забыл [ удивление]. Вот такой пример. Я когда в роддоме ещё с мамой лежал, смотрел из кровати на маму, которая читала газету. Причём с моей точки зрения газета была повёрнута "вниз головой". Так Алёшка это воспоминание поднял и прочитал текст! Конечно, только то, что я видел, но причитал ведь [ но ничего не понял]! Неважно, что не понял. Нужно вырасти в СССР, чтобы понять такое.
Но это так, просто пример отвлечённый. А вот взять хотя бы Кольку Деревенко [ друг!], с которым мы играем в солдатики. Алёшка поинтересовался у меня его судьбой. Я ничего про это не знал [ ну и плохо]. Даже не подозревал раньше о существовании такого персонажа [ сам ты персонаж]. Но на всякий случай показал Алёшке Наташкин реферат по истории. Она там много чего написала — полторы сотни страниц 10-м шрифтом [ молодец!]. С картинками, правда [ так ещё лучше].
И представляете, он там нашёлся [ повезло]. В приложениях, где, в том числе, и про судьбу императорской фамилии было рассказано [ ужас] [ страх] [ отчаяние] [ бессилие]. Я сам это приложение не читал, но видел. Этого оказалось достаточно. Алёшка смог разобрать, что там было написано [ старался]. Колька, оказывается, до самого конца не бросил его. Поехал с Алёшкой в Тобольск, а потом и в Свердловск [ в Екатеринбург]. Алёшка после прочтения той статьи так расчувствовался, что чуть сам не полез целоваться с Колькой [ я же не в том смысле!]. Мне даже пришлось управление телом перехватывать. Так что теперь Колька Деревенко для Алексея — первый друг и непотопляемый фаворит [ ага, давай, Меншикова вспомни ещё]. Такое не забывают.