Царевна, царица, богатырь и птица
Шрифт:
От колдуна пахло… полынью. Тимьяном. Еще какими-то травами.
– Скажешь еще, – голос раздался из-за спины, и Алька резко развернулась.
На пороге избы стоял, привалившись к дверному косяку и сложив руки на груди, Анжей. Лицо его как-то болезненно кривилось. Впрочем, в следующий миг он привычно беззаботно усмехнулся.
Много он видел?
– Вернется твой спаситель, никуда не денется, отблагодаришь по-царски…
Насмешливый тон окончательно вывел из равновесия царевну – и без того не больно-то спокойную.
– А тебе что – завидно? Сам-то что делал,
– Ничего, – Анжей пожал плечами. – Мне досталась небольшая легкая прогулка. Шла бы ты и впрямь отдыхать, царевна. Тебе лекарь велел.
*
– Ты разочаровал меня, сын, – слова короля, тяжелые, как камни, падали в гулкую тишину. – Тебе было дано простое поручение. Ты не справился. Ты ни на что не способен. Впрочем, этого следовало ожидать. Ты слаб.
Владетель Тридесятого королевства был зол настолько, что темнело в глазах. И именно поэтому его голос оставался как никогда ровным.
Сын… единственный сын – это ничтожество?! Надо было придушить свою жену-княжну сразу после свадьбы. Княжество в приданое – это все, чем она могла быть полезна. Все эти изнеженные дамы не способны рожать сильных сыновей – что его жена, что фаворитки. Стоило жениться на ком-то покрепче. Да хоть на той рабыне, что родила его единственного бастарда. Он, по крайней мере, был похож на отца, в отличие от этого размазни.
Увы, рабыня умерла при родах, да и мальчишка-раб в конце концов сбежал. Жаль. Вряд ли он мог быть чем-то полезен, бастард и сын рабыни не имеет никаких прав, но посмотреть на него было бы все же любопытно…
Юноша по ту сторону зеркальной рамы, казалось, вовсе забыл, как дышать – замер изваянием. Не двигалась и старуха за плечом Его Величества. Она тяжело опиралась на посох, низко опустив голову с надвинутым на глаза капюшоном.
– Отец… – сглотнув, юноша наконец решился заговорить, однако тотчас замолк, остановленный нетерпеливым властным жестом короля.
– Что ж, эти девки сами виноваты. Придется действовать… по-другому. Возвращайся. Я решу, что с тобой сделать. – Дернув уголком рта, король резко развернулся и вышел из залы.
Старуха не сдвинулась с места.
– Тетушка, – негромко произнес Елисей по ту сторону зеркала, и колдунья наконец подняла голову. – Вас я тоже… разочаровал?
Несколько мгновений она молчала, глядя на юношу с досадой и грустью одновременно.
– Я ошиблась, – ответила она наконец. – Снова. Это не твоя вина.
Сколько попыток у нее уже было за все эти столетия? Эксперименты с отражениями, поиски чистых душ, разработки “идеальных” ядов, попытки разобраться с этим самым ненадежным из всех условий заклятий – любовью…
“Когда любовь победит смерть и две чистых души найдут себя, отразившись друг в друге”. Ее сестра была безумна, сошла с ума от горя… впрочем, возможно, все совсем наоборот. Проклятие не сработало бы без ограничивающего условия. Вот она и нашла – такое, чтоб выполнить его было невозможно.
Колдунья горько усмехнулась. Сестра поставила еще одно условие – поскольку задолжала ведьма королевской
Часто ли в королевских семьях появляются те, кого можно назвать чистыми душами? И какие, леший их дери, души вообще можно считать чистыми?! С этим ограничением снять проклятие казалось вовсе невыполнимым.
И все-таки колдунья пыталась. Все эти годы неустанно искала. Искала среди всех без исключений отпрысков королевских семей. И бесконечно ошибалась.
Что ж… всего лишь придется начинать все заново. Привыкать ли ей?
– Возвращайся, мальчик, – устало произнесла она.
Елисей часто закивал.
– Ага… тетушка! А в какую сторону теперь возвращаться?
*
Корчма у самых ворот небольшого приграничного городка была невелика, но народу в ней хватало всегда. Попадались здесь и странники мимоезжие, и местные завсегдатаи – публика шумная и не самая почтенная, зато постоянная. Сидр и медовуху здесь разбавляли в меру, да и кормили вполне сносно. Насмерть, по крайней мере, никто пока не травился, а если кто и маялся после животом – улыбчивая жена корчмаря тому от щедрот душевных предлагала мятного взвару.
– …А настоящую царевну, говорят, та ведьма и вовсе отравила, чтоб навечно ее место занять! И стерегут теперь царевнино тело ведьмины богатыри из особого отряда…
Публика была уже изрядно выпившая, а потому сказочки заезжего бродяги слушала благосклонно.
Один только добродушный корчмарь, протиравший стойку – без особого успеха, поскольку тряпка была ничуть не чище – отчего-то крякнул.
– Эк ты, мил человек… про царицу-то нашу загнул.
– А чего? – бродяга, мелкий и верткий человечек в пыльной одежде, развернулся на лавке, хлопнув по столу кружкой. – Али не все знают, что она ведьма недоученная? И клятвы, стало быть, чародейской не давала!
– Ну, положим, и ведьма…
В корчме загудели.
К правительнице Наине в народе относились по-разному. Все больше – настороженно. С одной стороны – не дело девке одной на троне сидеть. Испокон веку в Тридевятом царь с царицей вместе правили. С другой – о народе правительница вроде как заботилась, просителей всегда выслушивала внимательно, немало добрых дел переделала. А с третьей стороны – вон, подати недавно снова подняли. Кому такое понравится? А еще – в солдаты по селам стали вдвое больше прежнего парней забирать. Это уж вовсе никуда не годится!
– Короля Демара она боится, – чуть понизив голос, с заговорщицким видом сообщил бродяга. – Вот и армию собирает. Сынок-то Демаров честь по чести к царевне сватался, у них еще с царем Игнатом все сговорено было. А теперь, значит, Елисееву невесту того… вот царица и боится, что король Демар-то ей окорот даст. Восстановит, стало быть, справедливость…
– Тело-то зачем стеречь?
Вопрос был задан незнакомым голосом, и корчмарь поискал глазами его обладателя.
Верно, еще один бродяга. Вон, в углу сидит сычом – сам чернявый, явно не местный, нос клювом, да еще глазами так и зыркает. Не шпион ли какой?..