Царевна-лягушка для герпетолога
Шрифт:
— Это один из моих сыновей, — явно любуясь незнакомцем, пояснила царица, как бы поставив изображение на паузу. — Что тебя смущает? — поинтересовалась она в ответ на мой недоуменный взгляд. — Мы с сестрами тоже женщины, и время от времени вступаем в брак со смертными. Испытать радости супружества и пережить счастье материнства — не самый плохой способ вновь почувствовать себя живыми. Понятно, что своих детей мы заботой не оставляем. Мой сын — достойный человек, и, если ты согласишься, станет тебе не только успешным продюсером, но и любящим мужем. Он поверит в тебя и приведет к
— Взамен я должна заключить какую-то сделку? — отшатнулась я от зеркала, памятуя жуткую историю с обручением Василисы.
— Всего лишь прямо отсюда вернуться домой, — пожала плечами царица. — Ради твоего же блага.
«И почему все они так хорошо знают, в чем мое благо», — с раздражением подумала я, вспоминая Никиту. Конечно, картина шикарной жизни эстрадной звезды, которую передо мной нарисовали, выглядела заманчиво. Но условия этого странного «контракта» меня смущали. И если вдруг мне не понравится, найду ли я выход из этой золотой, вернее, в моем случае, медной клетки?
— А почему я не могу разделить успех с Левой? — уточнила я. — Ведь мы всегда были командой.
— У шаманов свой путь, — уклончиво ответила царица. — За все дары приходится платить. К тому же что тебя смущает? Ты сама всего несколько дней назад встречалась с другим парнем и собиралась за него замуж. Может быть, ты и в случае с Левой ошибаешься? Подумай, девочка! Твой успех на конкурсе пробудит интерес к народной традиции, ты поможешь своим коллегам, которые давно считают сохранение фольклора безнадежным делом.
— А если я скажу, что меня такая сделка не устраивает? — упрямо спросила я, вспоминая последнее наставление Левы и пытаясь сохранить хотя бы видимость связи с реальностью.
В конце концов, что плохого мне в начале показали? Семья, любимый муж, ребенок, повседневные заботы. Куда ж без этого? А непогода и в теплых странах случается.
Словно услышав мои мысли, царица снова протянула руку к зеркалу, и я опять оказалась в текущих сапогах посреди ноябрьского ледяного дождя или мокрого снега наедине со своими сетованиями и сомнениями.
Может, все-таки стоило принять то предложение и уехать в Испанию. Леву брали в хороший оркестр. Я могла бы давать уроки или работать концертмейстером. Какая разница? Здесь я кручусь между школой и ансамблем, там бы бегала по ученикам. Но что уж теперь жалеть об упущенных возможностях? Да и такой ли в этой Испании сахар? Цены европейские, о моей работе никто ничего не говорил. Сегодня есть ученики — завтра нет. Терять место в школе и ансамбле — как потом после завершения Левиного контракта возвращаться? А отпускать мужа одного — так проще развестись. И так все идет вкривь и вкось.
Вчера так замоталась, что даже забыла убрать с плиты суп и макароны, которые приготовила утром. Сегодня пришлось варить новые. Все пропало. А ведь Лева был весь вечер дома, пока я водила Сеню на рисование. Утверждает, что занимался, хотя, когда я пришла, звуков никаких не слышала. Ну хоть бы на кухню заглянул. И говорить что-то бесполезно. Всегда одни и те же отговорки: у него репетиции, дела. Можно подумать, он один в семье работает! Да и знаем мы его дела. Вчера после концерта опять
Ноябрьская хмарь сменилась летним зноем. Растрепанная и неприбранная, с ребенком на руках я куда-то бежала едва ли не босиком по пыльным улочкам нашей деревни, а следом за мной, бешено вращая бессмысленными налитыми кровью глазами, с ножом в руке несся пьяный мужик, в котором я с трудом опознала своего Левушку.
— Не уйдешь, падла! — орал он на всю улицу, разбрызгивая из искривленного рта слюну. — Все равно догоню! Отвечай, с кем и куда шлялась! Я все про тебя знаю! Что, не нравится тебе пьяный сторож? А кто загубил мою карьеру гобоиста, кто не пустил в Испанию?
Картинка снова остановилась, запечатлев опухшее, искаженное яростью лицо.
— Это то будущее, которое вас ждет, если ваша авантюра увенчается успехом, — как о чем-то пустяковом сообщила царица.
— Быть такого не может! — возмутилась я. — Да и с чего Левушке спиваться? Он лишнего себе никогда не позволяет.
— Потому что, если певичка с надорванным легким еще может как-то перекантоваться в ансамбле или ведя уроки в школе, то духовику, у которого проблемы с сердцем после обширного инфаркта, это гораздо сложней. Не говоря уже о шамане, лишившемся дара, — торжествующе пояснила царица. — Для того, чтобы одолеть властителя Нави и запечатать туда ход, вам придется выложиться без остатка. И, думаете, эти жертвы кто-то оценит, если в вашем мире даже забыли, что когда-то существовало волшебство? Думай, девочка, думай, красавица. Ты — птица высокого полета, зачем тебе копаться в грязи?
— Я все равно должна идти, — глотая слезы, проговорила я. — Я обещала Леве и Ивану.
— Очень нужны им твои обещания! — рассмеялась царица. — В отличие от тебя, они уже обо всем забыли. Тем более что старшие сестры могут им дать куда больше, чем предложила тебе я.
Зеркало снова ожило, и я увидела Ивана, склонившегося над микроскопом в оборудованной по самому последнему слову техники и явно европейской лаборатории. Он проводил исследования, которым предстояло заложить фундамент для новых разработок в области высоких технологий. Используя наработки в области анатомии и физиологии пресмыкающихся и амфибий, он создавал умных дронов, в том числе медицинских нанороботов.
— Мы знаем, твой брат далек от стяжательства, но разве сможет настоящий ученый устоять, когда ему предлагают прикоснуться к такому серебряному источнику мудрости, до которого человечеству добираться еще несколько поколений? — пояснила царица. — Да и так ли нужна ему Василиса, с которой они до ее помолвки и встречались-то всего пару раз?
Я увидела парадно украшенный Дом концертов Стокгольма, представителей Нобелевского комитета и королевской семьи Швеции, вручающих моему брату премию за достижения в области физиологии и медицины, и похожую на среднюю сестру роскошную платиновую блондинку, ожидающую его за кулисами.